Добравшись до верхней лестничной площадки, очень маленькой и квадратной, принцесса оказалась перед тремя дверями: дверь налево, дверь направо, дверь прямо. Принцесса постояла с минуту, но в её маленькую головку не пришло ни одной мысли насчёт того, что делать дальше. Но вот в тишине она начала различать странный гудящий звук. Дождь ли это? Нет. Звук был мягче, ровнее прерывистого стука капель, которое она сейчас вообще едва слышала. Низкий и ровный гудящий звук то замирал на короткое время, то начинался вновь. Сильнее всего он походил на жужжание счастливой пчелы, которая неожиданно наткнулась на богатый кладезь нектара в шарообразном соцветии — пожалуй, больше этот звук не с чем сравнить. Но откуда он шёл? Сперва принцесса приложила ухо к одной двери, затем к другой. Когда же она приложила ухо к третьей двери, у неё не осталось сомнений, что звук идёт именно оттуда — в этой комнате что-то было. Только что именно? Принцесса здорово трусила, но любопытство было сильнее страха, поэтому она тихонечко приотворила дверь и заглянула внутрь. Как вы думаете, что она увидела? Старую-престарую женщину, которая пряла пряжу.
Вы, возможно, удивитесь, как принцесса смогла догадаться, что женщина была старой-престарой, если я сообщу вам, что эта женщина была не только очень красивой, но что лицо её было белым и лишённым морщин. Я даже больше скажу. Волосы её были зачёсаны со лба назад и свободно опадали по спине до пояса. Такая женщина не походит на старую, не правда ли? Да, но только её волосы были белы как снег. И хотя на лице женщины не было морщин, однако светившаяся в её взгляде мудрость говорила о долгой прожитой жизни. Вот и принцесса, хотя и не могла сказать почему, решила, что женщина очень стара — ей, должно быть, пятьдесят лет. Но женщина, как вы сейчас узнаете, была гораздо старше.
Пока принцесса озадаченно глазела, не смея ступить в комнату, женщина подняла голову и произнесла ласковым, но по-стариковски слегка дребезжащим голосом, который приятно сочетался с жужжанием колеса её прялки:
— Входи же, деточка, входи. Я рада, что ты пришла.
Вот теперь вы поймёте, что принцесса была настоящей принцессой — она отнюдь не вцепилась что было мочи в дверную ручку, замерев на месте, как (я-то уж знаю) поступают те девочки, которые тоже должны бы быть принцессами, но на деле оборачиваются всего лишь маленькими простушками. Айрин сделала, как ей и сказали — сразу вошла в комнату и прикрыла за собой дверь.
— Подойди ко мне, деточка, — сказала старая женщина.
И опять принцесса сделала как ей сказали. Ведь она сильно робела, но всё же приблизилась к пряхе и остановилась близко-близко, глядя прямо ей в лицо своими голубыми глазами с двумя растворёнными в них звёздочками.
— А что это случилось с твоими глазками, малышка? — спросила пряха.
— Я плакала, — ответила принцесса.
— Почему, малышка?
— Потому что я не могла найти дорогу вниз.
— Но ты ведь смогла найти дорогу вверх.
— Не сразу: сначала я тоже долго искала.
— Но у тебя всё личико размалёвано как шкура у зебры. Разве у тебя нет платочка, чтобы вытереть слёзы?
— Нет.
— Тогда почему ты не зашла ко мне, чтобы я вытерла тебе глазки?
— Но я ведь не знала, что вы здесь сидите. В следующий раз я обязательно зайду.
— Ну что за милый ребёнок! — сказала пожилая женщина.
Тут она остановила свою прялку, поднялась со стула и вышла из комнаты, но сразу же воротилась, неся маленький серебряный тазик и мягкое белое полотенце, которым она омыла и вытерла ясное личико Айрин. Принцесса подумала при этом: какие же гладкие и нежные у женщины руки!
А когда женщина уносила полотенце и тазик, маленькая принцесса с удивлением заметила, какая эта женщина прямая и высокая, потому что хотя она и была такой старой, но нисколько не сутулилась. А одета женщина была в платье из чёрного бархата с плотными белыми и с виду тяжёлыми кружевами поверх, и волосы её сверкали на чёрном бархате подобно серебру. В комнате было не больше мебели, чем встречается в жилище беднейшей старухи, добывающей свой хлеб прядением пряжи. Ковёр не покрывал пола, никакого стола, и вообще ничего, кроме прялки и стула возле неё. Когда женщина вернулась, то снова подсела к своей прялке и, ни слова не говоря, принялась прясть, в то время как Айрин, которая в жизни не видела прялки, стояла около и наблюдала. Но вот нить у старой женщины вновь пошла ровно, и она обратилась к принцессе, не отрывая взгляда от пряжи: