Я вспомнила кое о чём.
— Отец, ты знал, что происходит, но готов был позволить мне выйти замуж за Сиэна! Связать с ним свою судьбу и затем стать горюющей вдовой!
— Вовсе нет, — он решительно покачал головой, и голос его звучал искренне и взволнованно. — Ваша свадьба не состоялась бы в любом случае. Даже если б ты, Риатэль, не увидела своего жениха с любовницей. Просто я хотел, чтобы ты сама всё отменила. Чтобы это стало твоим осознанным, зрелым решением.
— Понимаю, — грустно вздохнула я, и отец продолжил рассказывать:
— Я не сомневался, что Сиэнгви повторит тот же фокус с кольцом. Заранее расставил сети. И до поры до времени старался не спугнуть эту… муху. Но Мэйю на всякий случай предупредил.
— А я не сомневалась, что Сиэн — лицемерная тварь, — угрюмо заметила Келли. — Но что он захочет убить всех, кто стоял на пути к королевскому титулу… Это мне и в голову никогда бы не пришло! Он же фей, сама его природа должна была восстать против этого!
— Заподозрить его было нелегко, — согласился отец. — Только потом стало ясно, что это единственное здравое объяснение всему, что, к счастью, уже не произойдёт.
Я склонила голову. Меня охватил жаркий, невыносимый стыд перед отцом и Келли за то, что я отталкивала их в другой жизни. И, пусть не ведая, но была на стороне того, кто убил маму, помогая ему во всём. Хорошо, что хоть Келли ничего не помнила, а услышала историю из уст отца, да ещё и не всю. А зная его, я была уверена, что он постарался обелить меня, свалив всё на Сиэна. При мысли об этом я не выдержала и кинулась обнимать отца, лепеча:
— Прости меня, прости!
— Я не сержусь, девочка моя. Всё хорошо, — он прижал меня к себе и погладил, как маленькую, по голове. — Тебя ослепила любовь. И благодаря шару я знал, что Сиэнгви хотел выудить твоё тайное имя, не открыв своего. Значит, он сделал то же самое и в другой версии прошлого, подчинив себе твою волю.
Я подавленно кивнула.
И тут появилась ещё одна неприятная догадка… Неспроста этот мерзавец вспыхнул от злости, когда у нас было свидание в Эферле, а я уронила чашку! Что, если он тайком добавил какой-нибудь одурманивающий порошок, взятый у Скейды, в мою еду или питьё?!
— Его допросят, как следует, — с глубокой мрачностью произнёс отец, когда я высказала всё это вслух, — и да помогут ему Небесные Хранители, потому что больше ему не поможет никто!
— Смертная казнь — это самое меньшее, чего заслуживает Сиэн! — Келли сжала кулаки, её фиалковые глаза выразительно сверкнули. А я от души согласилась с этим и подошла, чтобы обнять уже её:
— Келли, пусть ты и не помнишь, но тоже прости меня! Теперь всё будет совсем иначе!
— Всё и так поменялось, — тепло ответила Келли, — ты стала другой, Риа, и раньше я просто этому радовалась, а сейчас я знаю причину. Милая сестрёнка!
И, наконец, я повернулась к Яру. Он перехватил мой взгляд и отодвинул в сторону ледяной кристалл, паривший в воздухе, чтобы не мешал нам обнять и поцеловать друг друга.
— Знаешь, Яр, почему я решила не извиняться за следилку на перстне? — глухо пробормотала я. — Если б не она, мы никогда не узнали бы друг друга.
— Так и думал, что сегодня мне не достанется извинений, — маг улыбался, ничуть не огорчённый. — Но я не настаиваю. А раз наша прогулка отменена, лучше возьму с тебя обещание прилететь на праздник Святого Эйпри, в честь которого назван город. Праздник будет на следующей неделе, и ты успеешь выбрать самую красивую из своих диадем, принцесса, — теперь он посмеивался.
Я тоже засмеялась, несмотря на ещё не просохшие слёзы:
— Обязательно прилечу! Но, пожалуй, без диадемы. Она будет только мешать!
IX
Сиэна допрашивали очень долго и мучительно. Для того, чтобы вытянуть из него всю правду, феи-стражники сварили из колючего тэсианского растения заакума особое зелье. Пить его было так же неприятно, как есть эти самые колючки, а первые четверть часа после приёма зелья Сиэн испытывал страшные боли. Но после того, что хотел устроить этот негодяй, жалеть его никто не собирался.
— Я никогда не любил принцессу. Связался с ней только затем, чтобы стать королём. И с самого начала хотел, чтобы королева умерла, и её дракон тоже, — простонал некогда Белейший фей, а теперь изгой, от которого отвернулись все, даже его родители. — А потом я бы прикончил Риа… и Келли… Мне, только мне должна была достаться корона! Во всём виновата эта безмозглая Инне, если б не она с её любовью, меня не заподозрили бы ни в чём! Я смог бы провести свой план в жизнь… такой замечательный план…
Все мои подозрения насчёт одурманивающего зелья оказались правдой. Сиэнгви хотел сделать меня послушной. А когда его замысел провалился, и я не вышла за него замуж, пришёл в дикую ярость.
— Тогда я решил отомстить… велел Инне украсть пыльцу Антифея, и она украла… принесла в кожаном мешочке. Всё так удачно складывалось… Но потом я попался в паутину! — Сиэн явно сожалел только об этом. Ни капли раскаяния не слышалось в его голосе, ни разу он искренне не ужаснулся самому себе. А ведь феи-стражники тщательно записали весь допрос в два волшебных медальона. И один остался в королевском дворце, а другой прислали к нам, в Замок-Артефакт.
Когда Сиэну дали новую порцию зелья и, переждав стоны боли, на всякий случай спросили про Скейду, он ожидаемо покачал головой:
— Не знаю, где она. Честно. Вообще-то я собирался потом вернуться, убить и ведьму, и того мага, Ярвенна. Её как свидетельницу, а он постоянно крутился поблизости. Вдруг успел докопаться до каких-то тайн. Я заманил бы этих людишек в лес и натравил бы на них волков! Скейда думала, что я помогу ей вернуться в род Ари, снова стать драконессой, — Сиэн рассмеялся — не обычным своим смехом, приятным и лживым, а злым, отрывистым. — Как бы не так! Я хотел использовать её, и всё!
Жаль, что нельзя было расспросить Сиэна о той, другой жизни — он ведь её не помнил. Скорее всего, там он успел прикончить ведьму. А снейфнег вместе с чудовищами остался где-нибудь в Забытом Лесу…
Сиэна приговорили к смертной казни. Такое случалось очень редко, но фей, посягнувший на королевскую семью, заслуживал сурового наказания. И прощения ему не было.
Приговор был объявлен, а затем Сиэну дали возможность попрощаться с матерью и отцом. Откладывать с казнью феи-стражники не стали. Одна искра из сапфирового жезла, и вскоре мёртвое тело Сиэна превратилось в белый нарцисс. Родители забрали его для похорон.
Я думала, что буду плакать, но, что удивительно, не проронила ни единой слезинки.
Зато Инне, призванная к ответу, рыдала в три ручья.
— Я ничего не знала о его планах, — сквозь слёзы уверяла мою маму красноволосая фея. — Сиэн запугал меня, сказал, что сделает что-то страшное, если не украду для него пыльцу! Я уже боялась его, он совсем обезумел!
Из допроса Сиэна мама знала, что это правда. Как и то, что он поил Инне тем же одурманивающим зельем, что хотел подсунуть мне. Это смягчало её вину. А ещё Инне с её талантом к созданию следилок была особенной, уникальной феей. Поэтому королева не стала отнимать у неё крылья и изгонять к людям.
— Тебе пожизненно запрещается покидать Долину фей, — таков оказался приговор, — и за тобой всегда будут присматривать. Хоть малейшее подозрение — и лишишься крыльев.
Инне поклонилась, утирая слёзы, и пообещала с радостью и благодарностью, похоже, неподдельными:
— Я искуплю свою вину! Продолжу работать на благо волшебного народа! И никогда больше не поддамся на уловки всяких интриганов. Клянусь!
Пока я была в Замке-Артефакте, случилось ещё одно значимое событие. К нам прилетела серая драконесса Феолике из рода Ари.
Феолике, благородная супруга Вильгерна, состояла на работе квизари, в академии славилась как лучшая наставница по превращениям, а кроме того, вместе с мужем воспитывала двух маленьких дочерей и сына. Пепельноволосая и сероглазая, Феолике отличалась красотой и изяществом своего рода, взяв от него лучшее. К счастью, такие качества семьи Ари, как подлость, коварство и жестокость, эта драконесса не унаследовала.