Бьорн усадил ее на тюфяк и внимательно осмотрел. Заметив, что она закрывает одну руку другой, он попросил:
— Дай, гляну!
Боль как раз слегка поутихла, и Виола ни за какие сокровища мира не согласилась бы потревожить искалеченную кисть. Она отрицательно мотнула головой.
— Не бойся. Я хочу тебе помочь, — ровный успокаивающий голос в конце концов пробился сквозь наползающую дурноту.
Виола показала Бьорну окровавленную ладонь, и его глаза расширились от изумления.
— Идем наружу, здесь ни хрена не видно, — ошалело пробормотал он.
Он помог ей выбраться из палатки и повел за собой. Ее шатало от боли и слабости, она споткнулась о чье-то тело и чуть было не упала. Бьорн обнял ее за плечи и помог дойти до костра. Усадив ее на бревно, он опустился перед ней прямо на землю и протянул руку.
— Покажи.
Виола послушно вложила искалеченную кисть в его раскрытую ладонь. Он внимательно осмотрел обрубок, из которого все еще обильно струилась кровь.
— Виола!
Она подняла на него измученный взгляд.
— Нужно прижечь рану, иначе кровь не остановить. Тебе придется еще немного потерпеть.
Слова доходили до нее как сквозь толщу воды. В ушах звенело, в голове кружилась серая муть.
— Ты слышишь меня?
Она взглянула ему в лицо. Обветренное, покрытое грязью и брызгами засохшей крови, на лбу — рассеченная рана, на скуле — здоровенный синяк. Потемневшие глаза смотрели на нее с участием и тревогой.
— Да, — разлепив пересохшие губы, выдавила она.
— Хорошо, — кивнул Бьорн и позвал: Рагнар!
— Чего? — откликнулся тот откуда-то издалека.
— Водка еще осталась?
— На донышке.
— Тащи сюда.
С другой стороны лагеря донесся мерзкий клекот Ингвара:
— Чего ты возишься с этой падалью?
Виола вздрогнула от его голоса.
— Завали хлебало, Брокково отродье! — рявкнул Бьорн. — Еще раз подойдешь к ней — подвешу тебя за яйца.
— Как страшно, я аж штанишки намочил, — огрызнулся тот.
— Всегда знал, что ты вонючее ссыкло, — пробурчал Бьорн.
Он поднялся с земли. К нему подошел Рагнар и протянул небольшой сосуд в холщовом мешочке. Бьорн вытащил пробку, склонился над Виолой и поднес фляжку к ее губам.
— Хлебни! Три глотка.
В нос ударил резкий запах спирта, но она не стала сопротивляться. Глоток — и крепкий алкоголь опалил горло. Виола зажмурилась, из-под век заструились слезы.
— Фу! — скривилась она, отпихивая от себя фляжку. — Гадость!
— Пей еще! — велел Бьорн.
Она глубоко вдохнула и кое-как сделала еще два глотка. Ее передернуло. Какая мерзость! Но вот по жилам побежало хмельное тепло, и напряжение начало понемногу отпускать.
Она бездумно уставилась на языки пламени. Кровь сочилась из обрубка и капала на песок. Все это какой-то дурной сон!
Тем временем Бьорн стоял лицом к огню. Через минуту он повернулся, и Виола увидела в его руках стрелу, наконечник которой светился вишнево-красным.
— Сейчас будет немного больно. — К ним подошел Рагнар. — Вот, зажми между зубов.
С этими словами он протянул ей скрученный в жгут кусок ткани.
Сердце дико заколотилось в груди.
— Не надо! — пролепетала Виола.
— Прости, но ничего не поделаешь: рану нужно прижечь, — сказал Бьорн.
— Давай я, а ты подержи девчонку, — предложил Рагнар, и Бьорн с явным облегчением отдал стрелу ему.
Все остальное произошло в считанные мгновения. Рагнар сунул Виоле в зубы жгут, а Бьорн крепко обнял ее сзади за плечи. Свободной рукой он схватил ее запястье и протянул его Рагнару. Когда раскаленный металл прикоснулся к обрубку, дикая боль пронзила ее насквозь. Челюсти изо всех сил стиснули жгут, а из глотки вырвалось нечленораздельное клокотание.
Что-то противно зашкворчало. Завоняло паленой плотью… Ее собственной паленой плотью… К горлу подступила тошнота.
Через секунду Рагнар убрал наконечник, но рука продолжала невыносимо гореть, продирая до костей мучительной болью. Бьорн прижал Виолу к себе, и она еще несколько минут беззвучно рыдала у него на груди.
Когда его рубаха насквозь промокла от ее слез, боль начала понемногу отпускать.
— Молодец, девица, — в голосе Рагнара послышалось одобрение, — я думал в обморок хлопнешься. Ан нет, стойкая попалась.
— Да уж, — пробормотал Бьорн, неловко поглаживая ее по волосам, и Виола вдруг ощутила, как часто бьется его сердце.
Глава 4
— Ну все, голубки, отлипайте друг от друга.
Виола подняла голову и увидела Рагнара. Тот всучил Бьорну полоску светлой ткани.
— Перевяжи ей руку.
Бьорн последовал его совету и, забинтовав искалеченную кисть, снова протянул Виоле фляжку.
— Будешь?
Она кивнула. Еще пара глотков, и по телу разлилась отупляющая слабость. Виола уставилась в догорающий костер. В голове беспорядочно метались хмельные мысли.
Потеря мизинца — небольшая трагедия… для мужчины, но не для юной девушки. Виолу скоро должны были представить к княжескому двору, где даже крохотный изъян служил предметом осуждения и насмешек. Придворные сплетники неделями шушукались о том, как у госпожи А между зубов застряла веточка укропа, а госпожа Б появилась на балу в том же платье, что и в прошлый сезон.
Теперь можно забыть о блестящей партии. Придется довольствоваться претендентами, которых прельстит высокое положение отца.
Сизые клубы дыма взметнули к небу горящую искорку. Виола тяжело вздохнула. Что толку сокрушаться, если палец все равно не пришить?
Пока она предавалась горестным размышлениям, Бьорн и Рагнар отошли к своим спутникам — всего в живых осталось шестеро хейдов.
До нее долетали обрывки их разговора.
— Надо сваливать, — сказал один из мужчин. — Думаю, граф пришлет сюда новых солдат, чтобы узнать, куда подевались старые.
— А с этой что делать? — спросил второй.
Виола поняла, что речь идет о ней, и целиком обратилась в слух.
— Давайте все-таки попробуем получить за нее выкуп, — предложил Бьорн.
— Забудь об этом, — буркнул Ингвар.
— Почему я должен об этом забыть?
— Потому, мой недалекий друг, что даже если граф и отсыплет за нее монет, ничто не помешает ему потом перебить нас как собак.
— Мы заберем серебро и сбежим.
— Ага, так он тебя и отпустит. Думаешь, он не захочет отомстить за гибель своих людей?
— Ингвар прав, — подал голос еще один хейд. — Надо убираться отсюда, пока граф еще ничего не знает.
— А чтобы он не напал на нас по дороге, — добавил Ингвар, — возьмем с собой девку, как гарантию безопасности.
«Что? — Виолу прошибло холодным потом. — Нет, что за бред! Никуда я с ними не поеду! Пускай забирают свой выкуп и катятся к чертовой бабушке!»
— Это ты во всем виноват, дерьмо собачье! — снова начал заводиться Бьорн. — За каким хреном ты напал на его солдат?
— Нет, дубина, — парировал Ингвар, — это все твоя вина. Нас пригласили на мирные переговоры, которые ты, кстати, с треском провалил. И что ты сделал, тупица? Похитил графскую дочь. Считай, что ты объявил ему войну.
— Я не хотел возвращаться к ярлу с пустыми руками.
— Да-да, все знают, как ты лижешь ему задницу. Все еще надеешься, что он назначит тебя своим преемником?
— Нет, баранья ты мошонка! — вызверился Бьорн. — Если бы мы получили серебро, то могли бы купить зерна, и нашим людям не пришлось бы голодать. А теперь многие не переживут эту зиму, и все благодаря тебе.
— Забудь о серебре. — Ингвар махнул рукой. — Надо уходить.
— Только сперва мы отдадим почести павшим товарищам, — раздался голос Рагнара.
— У нас нет на это времени, — заметил хейд со светлыми патлами и клочковатой бородой.
— Время есть, Олаф, — возразил Бьорн. — Уходить будем ночью. Вряд ли граф успеет что-то предпринять раньше завтрашнего утра.
— У нас даже найдется время для чего-то приятного, — вкрадчиво произнес Ингвар.
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Бьорн.