— Фьёрл задаёт вопросы, — ладонь девушки сжалась в кулак, — лично участвует в расследовании… Мать боится, что он к ней подберётся.
— Так может, твоя мать уберёт его сама — или айрины разучились держать меч?
— Будет лучше, если он погибнет в Нургайле.
— То есть от рук людей.
— Вот именно.
Женщина осторожно свернула ткань:
— Ну что ж… Увлечённым одним делом лучше дружить, не так ли? — «дружелюбность» её тона сравнялась бы со змеиной. — Уверена, смотритель это одобрит. Скажи матери, что встреча не прошла зря — этот месяц фьёрл не переживёт.
— Превосходно, — уже собравшись уйти, девушка вдруг обернулась: — Вы правда видите будущее по волосам?
Вопрос вызвал иронию:
— А ещё по ногтям, слюне и крови, — но согласись, с волосами всё куда эстетичнее. Разве айрины так не умеют?
— Очень немногие.
— Значит, хоть в чём-то я вас превосхожу.
Взгляд девушки выдал презрение:
— Только в том, что касается смерти.
Уже не оглядываясь, она вышла из трактира.
Никто не услышал, как скрипнула дверь — хотя пьянчуге за порогом что-то почудилось… Лёжа у стены, он поморгал, но увидел лишь то, чему не поверил: ему показалось, что захлопали огромные крылья.
***
Над Отлогими холмами медленно разгорался рассвет.
Сумрачные тени, накрывшие долину призрачно-чёрным покрывалом, испуганно уползали, унося ночные шорохи и промозглую тьму. Воздух теплел, пригретый дыханием подступившего утра. В синеве неба ещё тускнели огоньки звёзд, но вершины гор уже тонули в первых рассветных лучах.
Шёл второй месяц лета — благоухал вишней, зеленел боярышником, белел цветками орхидей. Извивы речек бурлили задорно и радостно, неся в своих водах сверкавшую на солнце форель. Волны густой травы шумели между распадками, на лесных прогалинах и в тенистых дубравах стрекотали кузнечики, а вдоль тракта шелестели листвой вековые ивы. Скоро здесь поползут торговые караваны — на северо-восток, везя в приграничный Нардор товары ремесленников и виноделов… А из самого Нардора устремятся повозки, гружёные мёдом, кожей, пушниной и соболиными шкурками, орехами и изысканными домовыми приборами, сотворёнными руками восточных умельцев.
Но это будет потом, а пока на Отлогих холмах наступало утро. Клочья тумана обернулись росой, и выглянувшее из-за гор солнце посеребрило озёра. В Прилесье вышли из домов рыбаки, чтобы проверить поставленные на ночь сети; на Беличий утёс высыпала детвора — посмотреть, ни заплывёт ли в их края речной кит. Переждав безветренную ночь, у Овражьего всхолмья скрипнула мельница, вторя гневному кряканью диких уток.
А потом по траве пронеслись тени.
Устремившись в лес, тени заскользили по соснам. Остались позади Косой тракт, деревенские крыши и запах гари, бежавший из трубы трактира. Крики уток с голосами людей затерялись в лесных звуках — неслаженных и обманчиво мирных.
Где-то над лесом тени остановились.
Верхушки деревьев дрогнули, взмах невидимых крыльев растревожил листву. Олень на лужайке встрепенулся и пугливо заспешил прочь, — а не заспешил бы, увидел бы не только тени; отводом взгляда зверьё не обманешь.
Когда магию убрали, в лесу возник отряд… если можно назвать так четверых взрослых и ребёнка.
— Вот мы и в Нижнем мире, — сказал Джамэй, фьёрл острова Ун-Дай.
Под ним урчал зверь, подобных которому тут не встречали: нечто среднее между огромной лисой, собакой и летучей мышью. Летучей мышью — потому что крылья зверя были перепончатыми; собакой — потому что морда напоминала собачью, с беззаветно преданным взглядом; и, наконец, лисой, потому что у шерсти был оттенок огня, — да и гладкие крылья как будто горели… От их блеска на солнце пришлось бы жмуриться.
Зверокрыл — вот как называли этих существ.
— Найви, проснись, — фьёрл обернулся к своему пассажиру. — Ну же, мы прилетели.
— Мммм… — недовольно отозвались сонным детским голоском.
За фьёрлом сидела девочка, пристёгнутая к нему ремнями: летая с малыми детьми, айрины пристёгивали их к себе.
Остальные уже соскакивали с животных. Приблизившись, Эрайна стала отстёгивать дочь.
Фьёрл взглянул на жену:
— У тебя взгляд, будто ты голодная.
— Я голодная, — та встала на цыпочки, — а ещё я хочу сделать вот так… — она дёрнула мужа за тонкую бороду — серебристую и остроконечную: — Это за то, что не выбрал место поближе.
Найви заспанно промямлила: