Охотники вернулись во дворец в прескверном настроении. Но все, кто знал об этой истории, советовали принцу как можно быстрее выбросить ее из головы. Слова старика казались бредом сумасшедшего.
Через несколько месяцев состоялась пышная свадьба наследного принца, и вся страна праздновала вместе с королевской семьей. А на следующее утро так же вместе с ней горевала — молодая жена скончалась, даже не добравшись до постели.
Злые языки тут же вспомнили о словах убитого на охоте колдуна, но такие разговоры были быстро пресечены — королевские маги пришли к выводу, что девушка была отравлена по наущению менее удачливой соперницы. Отравительница была наказана, и о проклятье надолго забыли — тем более, что после положенного срока траура принц снова женился, и на сей раз брачный союз оказался долог и крепок.
Но через двадцать лет история повторилась — только уже с сыном Эдварда. Рухнул мост, когда по нему проезжал свадебный кортеж. Новобрачные и гости оказались в воде, и тяжелое платье утащило невесту на дно. Заткнуть рты всем, кто еще помнил о сделанном в лесу предсказании, уже не удалось.
Когда спустя еще четверть века жениться надумал уже внук Эдварда, невесту решили искать в заморских странах. Надеялись, что уроженку нездешних мест проклятие не затронет. Но расчет не оправдался — чужестранку ждала та же участь, что и ее предшественниц.
Невеста правнука Эдварда знала о предсказании, но всё равно приняла предложение принца — слишком велико было желание стать королевой. Нужно ли говорить, что она тоже не дожила до утра?
Нынешнему принцу, доводившемуся Эдварду праправнуком, уже минуло двадцать пять лет, и ему давно надлежало обзавестись супругой и детьми. И именно он был тем самым пятым принцем, над которым заклятье еще имело силу.
Глава первая, в которой сестра Маргариты получает приглашение на бал
О полученном из столицы приглашении на осенний королевский бал бабушка сообщила за обедом. На губах ее играла торжествующая улыбка.
Разумеется, приглашение было адресовано отнюдь не мне.
— Да, дитя мое! — бабушка ласково посмотрела на мою младшую сестру Анабель. — Именно ты удостоена столь высокой чести.
На меня она так не смотрела никогда. С такой гордостью, с такой любовью. Но я давно уже не обижалась. Я привыкла. За что ей было любить меня?
Отец женился на моей матери тайно от родителей. Они не одобрили бы такой мезальянс. Он был старшим сыном герцога де Лакруа, владевшего обширными землями на севере Асландии, а его избранница — дочерью нищего шевалье. Но столь значительная разница в общественном положении не мешала им искренне любить друг друга. Ради этой любви отец покинул отчий замок и был готов отказаться от титула и состояния, но судьба распорядилась по-своему — матушка умерла при родах, и отец вернулся в лоно семьи с ребенком на руках.
Именно из-за меня он и вынужден был так скоро жениться снова. Он хотел, чтобы у меня была мать — пусть и не родная.
На сей раз невесту ему выбирали родители, и происхождение будущей герцогини де Лакруа было самое подходящее. А уж про воспитание и говорить было нечего.
Вот и сейчас, услышав столь важную новость, она и бровью не повела. Как будто нас каждый день приглашают на бал к королю. Она только чуть наклонила голову, давая понять, что услышала и поняла слова свекрови. Натали де Лакруа была похожа на ледяную статую. Или на замороженную рыбину. Второе сравнение мне нравилось гораздо больше.
А вот моя сестра Анабель еще не отличалась столь похвальной выдержкой. Новость настолько впечатлила ее, что она сначала захлопала в ладоши, потом рассмеялась и, наконец, расплакалась.
Герцогиня взглядом укорила ее за такое поведение, а бабушка высказала порицание вслух.
— Это неприлично, Анабель! — сухо сказала она. — Я понимаю твои чувства, но изволь вести себя подобающим образом.
— Да, ваша светлость! — чуть наклонила голову сестра, но глаза ее всё равно сияли.
Сама я никогда не рвалась в королевский дворец, но вполне могла понять, что чувствовала сейчас Анабель. Как и большинство жителей Асландии, я любила и уважала нашего короля Эрланда Второго, хоть и не была с ним знакома. Однажды он останавливался в нашем замке на ночлег, но я была тогда еще слишком маленькой, чтобы быть ему представленной. Мне разрешили взглянуть на него через замочную скважину, и он запомнился мне человеком грузным и добродушным.
Всеобщее — явное и тайное — ликование разрушил отец.
— Анабель не поедет во дворец! — заявил он, и слова эти прозвучали как гром среди ясного неба.