Отец давно уже не участвовал в принятии каких-то важных решений — за него это делала бабушка. Он так и не смог побороть тоску по моей матушке, и все эти годы будто пребывал во сне. Он ел, пил, ездил на охоту и принимал в замке гостей, но делал это безо всякого интереса. Ни вторая женитьба, ни рождение Анабель, а затем и Этьена не могли его расшевелить.
— Прости, дорогой, ты что-то сказал? — бабушка была изумлена ничуть не меньше, чем все остальные.
Я с удовлетворением отметила, что даже Натали потеряла свой всегда невозмутимый вид.
— Я сказал, что моя дочь не поедет на королевский бал! — прорычал отец и с такой силой стукнул по столу, что мы подпрыгнули, а стоявший рядом с ним бокал с вином упал, и ярко-красная жидкость разлилась по белоснежной скатерти.
— Но как ты можешь такое говорить? — бабушка едва находила нужные слова. — Разве ты не понимаешь, какая честь нам оказана? Как можно даже подумать, чтобы отказаться от приглашения короля?
— Ты хочешь отправить свою внучку на верную гибель? — я никогда не видела, чтобы отец прежде был настолько зол. — Разве ты не знаешь, что на этом балу будут выбирать невесту принцу? Девушку, которая станет принцессой всего на несколько часов! Ты хочешь, чтобы ею оказалась Анабель?
Сестра заплакала. Мы слишком хорошо знали историю Асландии, чтобы не воспринимать всерьез слова отца. И даже мне стало не по себе. Мы не были с сестрой задушевными подругами, но я любила ее и надеялась, что она в глубине души отвечает мне тем же.
— Простите, что вмешиваюсь, ваша светлость, — Натали уже пришла в себя, и произнесла эти слова своим обычным ледяным тоном, — но я не могу позволить, чтобы будущее нашей дочери оказалось разрушено из-за глупых предрассудков.
— Предрассудки? — выкрикнул отец. — Четыре девушки, становившиеся женами наследных принцев, погибали в первую ночь после свадьбы! Предсказание колдуна сбывалось уже четырежды! И ты считаешь это предрассудками?
Мачеха выдержала его взбешенный взгляд.
— Да, дорогой, я считаю, что это не более, чем совпадения. Первая принцесса была отравлена соперницей — что может быть прозаичнее? Вторая упала с моста. Но мост (это признавали все очевидцы) давно нуждался в ремонте. И до того ужасного дня на него запрещали въезжать одновременно стольким каретам. Просто в пылу торжества об этом забыли, а стража на мосту не посмела остановить королевский кортеж. Обычное разгильдяйство.
Анабель, слушая мать, время от времени кивала. Ей тоже хотелось думать именно так.
— Третья девушка была больна с детства. На это не обратили внимания, потому что этот брак был выгоден обеим странам. И как вы знаете, она прибыла в Асландию задолго до свадьбы, и несколько месяцев, проведенных в чуждом ей климате, окончательно подорвали ее здоровье.
— И что же? — усмехнулся отец. — Именно из-за климата она умерла не раньше и не позже, а ровно в ту самую ночь?
Но Натали не смутилась.
— А что тут странного? Она тоже знала о предсказании и в ту ночь имела куда больше оснований для волнений — вот ее сердце и не выдержало.
— А четвертая? — пискнула я.
Бабушка сердито шикнула на меня, но отца тоже интересовало продолжение.
— А от четвертой избавился кто-то из окружения короля. Кто-то, кто хотел, чтобы принцессой стала совсем другая девушка. Не будь наивным, дорогой, ты же понимаешь, что при дворе слишком много враждующих партий, и некоторые из них ради влияния на принца не гнушаются самым жесткими мерами.
— Вот именно! — неожиданно согласился с ней отец. — И в это осиное гнездо ты хочешь отправить Анабель?
Натали не нашла, что на это возразить, и отец удовлетворенно кивнул, подтверждая, что не изменит принятого решения.
Сестра зарыдала и, позабыв спросить разрешения, выскочила из-за стола и из комнаты. Это было нарушением приличий, но я видела, что на сей раз бабушка вполне одобрила такое поведение.
Я тоже отодвинула тарелку с десертом, показывая, что наелась и готова закончить трапезу. Мне не терпелось обсудить эти новости в более узком кругу.
Глава вторая, в которой Лорэнс признает, что брак неизбежен
— Ваше высочество, — торжественно объявил камердинер, — его величество просит вас присоединиться к его вечернему чаепитию.
Я взмахом руки отпустил его, и он тут же скрылся за дверью.
— Ого, его величество решил отказаться от многолетней привычки пить вечерний чай в одиночестве! — удивился герцог де Клермон. — Что бы это значило?
Я отбросил в сторону книгу, которую читал до прихода камердинера, и которая теперь вмиг показалась мне неинтересной.