— Это значит, что его величество решил объявить мне о дате большого королевского бала. Матушка еще утром намекнула на это.
Настроение было испорчено окончательно.
— И что? — сочувственно вздохнул герцог. — Нет никакой возможности отвертеться?
Мы с Робером де Клермоном дружны с детских лет. Вместе учились ездить верхом и стрелять из арбалета. А когда нам исполнилось по шестнадцать, вместе отправились на войну и сражались на поле боя плечом к плечу. А потом, уже в мирное время, сражались за внимание красивых женщин.
И нашу дружбу не смогли разрушить ни дворцовые интриги, ни моя вспыльчивость и даже ни помолвка Робера. Хотя я до сих пор не мог понять, что заставило его связать себя обязательствами с такой скучной девицей как его невеста Шарлотта де Треви.
— Злорадствуешь? — я метнул в его сторону подозрительный взгляд.
Он покачал головой:
— Ничуть. Но ты сам прекрасно понимаешь, что рано или поздно тебе придется жениться. У его величества нет других сыновей, и ради блага Асландии… Хотя зачем я тебе это говорю? Поверь — женитьба не настолько плохая вещь, чтобы уклоняться от нее с таким упорством. Лучше воспользуйся этим балом, чтобы выбрать девушку, которая будет тебе по душе.
Я вскочил с дивана и подошел к окну. На ветвях деревьев в дворцовом саду появлялись первые листья, а небо было того удивительного цвета, каким бывает только ранней весной. Я посмотрел на скрывшуюся за облаками гусиную стаю. Во мне играл азарт охотника, и мне было искренне жаль, что вместо того, чтобы скакать по лугам с арбалетом в руках, я вынужден был сидеть за стенами дворца.
— Твой совет не подходит к моей ситуации. Девушку, на которой я остановлю свой выбор, вряд ли можно будет назвать счастливицей. Да, она станет принцессой, но надолго ли? Как я слышал, первая жена моего отца даже не успела лишиться девственности.
— Ты веришь в старое проклятье?
Это был странный вопрос. В слова старого колдуна верили все в Асландии — в том числе и сам де Клермон.
— В это трудно не верить после того, как четыре девушки умерли сразу же после того, как вышли замуж за наследных принцев. А их, как ты помнишь, должно быть пять.
— Послушай, Лэнс, — только родители и Робер называли меня так, — но если ты понимаешь, что это неизбежно, то не лучше ли смириться с этим и дать истории идти своим чередом? Поскорее женись, только из всех девиц на балу выбери ту, которую тебе не будет слишком жалко потерять. Ты не должен чувствовать себя виноватым — ведь твоя избранница может отказаться стать твоей женой. А если она всё-таки согласится, значит, желание получить столь лестный титул окажется сильнее страха. То предсказание известно всем, и те принцессы, о которых ты говорил, делали свой выбор вполне осознанно.
В королевских семьях принято устраивать ранние свадьбы. Династия должна продолжаться. Род Ангулемов правил Асландией много веков. И только последние пять поколений не спешили под брачный венец. Для неокрепшего юнца женитьба и вдовство в одну ночь — слишком тяжелое испытание.
Отец рассказывал, как долго оправлялся он от такого потрясения. Прошло несколько лет, прежде чем он решился жениться снова.
Возможно, именно поэтому даже в двадцать пять лет я и слышать не хотел о выборе невесты. А может, всё объяснялось моим свободолюбивым нравом. Недостатка в женщинах у меня никогда не было. Из желающих стать фавориткой принца выстраивалась очередь. И все красотки как на подбор.
Не знаю, может быть, кто-то из них действительно любил меня по-настоящему, но это трудно было разглядеть за мишурой лживых признаний. Они одинаково охотно принимали и мои ласки, и мои подарки. Впрочем, было у них и одно неоспоримое достоинство — когда я отправлял их в отставку, они воспринимали это как должное и не устраивали истерик.
Жена — совсем другое дело.
Любил ли я когда-нибудь сам? Если только в раннем детстве. Тогда я был очарован одной из матушкиных фрейлин, и для меня тяжелым ударом было узнать, что она недостаточно знатна, чтобы я мог на ней жениться. Позднее она, уже будучи замужем, стала моей первой возлюбленной. И стала отнюдь не бескорыстно — за то, что она научит меня — тогда совсем еще юнца — премудростям плотской любви, ей было обещано весьма солидное вознаграждение. Об этом я узнал гораздо позже. С тех пор я не верил в искренность чувств.
Хотя в чём-то Робер был прав — если предсказанию суждено свершиться, то я не в состоянии этому помешать.
И потому, когда его величество объявил мне, что большой весенний бал состоится через месяц, я только молча кивнул.