- Это ложь! - вскипел Хранитель.
Как я ни старался разводить эту парочку по разным углам крепости, они словно притягивались друг к другу. Вот каким образом он столкнулись именно здесь?
- Эта ложь кровавыми слезами о трёх дочерях моего клана прописана на наших знамёнах, дракон! В память об этом преступлении мы вспарываем животы своим врагам, если это не схватка во время сражения. Потому что именно так поступили драконы со своими жёнами-Журавлями! Мы не знаем, что за род замарал свои руки таким чудовищным деянием, но рано или поздно, мы найдём этих тварей. И ни одно перемирие не удержит нас от исполнения долга! - резко, чеканя каждое слово, ответила Радмила.
- Если, заметьте, я говорю, если, потому что я себе даже представить подобного не могу, это правда, и будут доказательства вины, я первый потребую самой лютой казни. Но запомни, никто не позволит Птицам вершить необоснованный суд среди драконов. Я сам возьмусь за оружие, не смотря на то, что я Хранитель. - Ответил ей Аарон.
- Хха-ха, - засмеялась Радмила. - Серьёзная угроза! Железный, твоя жизнь вообще не препятствие даже для меня одной. Что уж там говорить о боевом клине Журавлей. Хочешь убедиться? Давай устроим поединок. До первой крови, дабы не гневить господаря Влада, под чьим кровом мы находимся. Или ты непреодолимая сила только языком?
- Заметь, это ты предложила! - ответил ей Железный.
Я быстро поднялся по лестнице, но соперники уже сцепились. Железный скинул рясу, оставшись в одних штанах. Радмила обходила его, уверенно улыбаясь. Бросок Хранителя напоминал бросок змеи. Резкий, неожиданный, почти смазанный в воздухе из-за скорости, с которой передвигался Железный. Но Радмила не была бы Разящей, если бы не смогла отразить этот удар. Чуть уйдя в сторону она превратилась в вихрь, а потом разорвала дистанцию, отпрыгнув назад и перевернувшись в воздухе. Приземлилась она на полушпагат, из которого мгновенно ушла в новую атаку. Только волосы собранные в любимый Журавлями высокий хвост, да полотнища рукавов бились на ветру.
Через час смотреть на этот бесконечный поток атак мне надоело, и я решил, что схожу лучше в сад. В конце концов, я давно не уделял внимания особому месту в этом саду.
За время моего отсутствия на клумбах появились сорняки. Пользуясь тем, что днём погода была ещё достаточно тëплой, я разделся, закатал рукава рубашки и занялся прополкой.
- Доброго дня, лорд Влад, - неуверенно прозвучал сбоку голос Хизер.
- Доброго дня, леди Хизер, леди Кетрин, - ответил я.
- Лорд Влад, вы занимаетесь прополкой? - удивилась леди Кетрин.
- На этих клумбах да. Это моё особое место. Память, леди Кетрин. - Улыбнулся я. - Эти цветы мы сажали с Милоликой, моей мачехой, когда мне было десять.
- Вы так любили свою мачеху? - спросила леди Кетрин, присаживаясь чуть в стороне от меня и начав помогать.
- О, нет. Я её люто ненавидел. - Ответил я и, увидев удивлённое непонимание в глазах обеих драконниц, решил поделиться воспоминаниями, которые всегда накатывали на меня здесь. - Свою маму я почти не помню, только так, смутный образ. Мы долгое время переживали потерю вместе с отцом. Я спал в его покоях, сидел с ним в кабинете. У меня уже тогда появился свой стол, рядом с отцовским. А потом вдруг появилась она, Милолика из Голубей. Точнее, она была всегда, работала здесь в замке садовницей. Но отец вдруг её заметил. Я его выбора не принял и всячески показывал свое отвратительное отношение к женщине отца. Поведение было соответствующее. За столом я начинал капризничать, говорить, что у Милолики грязные руки и земля под ногтями, или что от неё несёт навозом, которым она подкармливала растения в саду. Хотя это не было правдой. Порой я сам понимал, что перешёл грань, и отец в ярости. Но поверх его руки неизменно ложилась рука Милолики. Русая, сероглазая, обычная. Глаза у неё были удивительные. Она действительно была симпатичной и милой. Она не жаловалась на меня отцу, не наказывала за мои выходки. Только вздыхала и опускала взгляд. А я только больше злился и вёл себя всё хуже. В общем, был тем ещё козлёнком. Не помню уже из-за чего, но я был дико зол на Милолику. По моему, отец сообщил мне, что свои покои оставляет мне, а сам переселяется в другое место. Или я увидел отца и Милолику целующимися. Но взбесился я основательно. А это место всегда пользовалось особым вниманием Милолики. И я решил отомстить.
- За то, что ваш отец её любил? - спросила леди Кетрин.
- Для меня тогда это было преступление, достойное смертной казни и не меньше. - Покачал головой я. - Когда сюда пришла Милолика, от четырёх клумб засаженных редкими белыми и лиловыми тюльпанами не осталось ничего. Я вырывал цветы, топтал землю... А она посмотрела и тихо сказала, что белые и лиловые тюльпаны были любимыми цветами моей мамы, и она сама их здесь сажала. Милолика только ухаживала с самого своего появления в крепости. А любит она колокольчики, ромашки и ландыши. Когда я понял, что сделал, я разревелся. Я же не знал, что это мамины цветы. А Милолика осторожно ходила среди развороченных клумб и собирала те цветы, что ещё можно было спасти. Шмыгая носом, я подошёл к ней и спросил, могу ли я что-то сделать. Она кивнула. Мы заново перекопали клумбы, и высадили цветы и не растоптанные мной луковицы. Но из всех четырёх клумб хватило только на небольшие треугольники от центра. Вот эти, самые высокие части. Мы вымели здесь дорожки, убрали мусор. Милолика сказала, что цветы разрастутся, но утром, я пришёл в кабинет к отцу и попросил сходить со мной в лес за цветами. Отцу я рассказал, что натворил, и что всю ночь думал и решил, что у каждой клумбы остались три ступени пустыми. И мы засадим их ромашками, ландышами и колокольчиками. Выражение лица Милолики, когда она увидела две телеги с цветами, было непередаваемым. А папоротник появился потом, когда и её не стало, как моей мамы. Мы с папой посадили вокруг всех четырёх клумб. А в тот день мы отправились спать, когда уже зажглись дозорные огни. Я впервые пожелал спокойной ночи обоим, и отцу и Милолике, и не стал закатывать истерику, видя, что они идут в спальню вместе. А потом ещё ухаживал вместе с Милоликой за цветами, пока они не прижились и не вошли в силу.