– Сама знаешь какую.
– Да-да, сама знаешь, – подхватила Сильвия. Она придвинулась поближе к бабушке и вслед за сестрой окунулась в аромат талька и лимона.
– Пятая касава. Пятая касава, – принялась колотить ложкой по чашке крошка Ребекка.
Шана скорчила гримасу. Даже совсем маленькой она никогда не коверкала язык и не лепетала по-младенчески. Всегда полными предложениями, утверждала мама.
– Пятая касава? – улыбнулась Гемма. – Ну ладно.
Сестры дружно кивнули и немножко отодвинулись – словно для сказки нужно было бабушкино лицо, а не только бабушкин запах.
– Давным-давно, в стародавние времена, до всякого времени, но не в самое прекрасное время, – начала бабушка, а две старшие девочки вслед за ней шепотом повторяли зачин сказки, – в одной стране был замок, а в замке жил король, который ни о чем так не мечтал, как о ребеночке. «Твои слова да в Господни уши», – повторяла королева каждый раз, когда он заговаривал о ребеночке, но шли годы, а детей у них все не было.
– Не было, не было, не было, – запела Ребекка, колотя в такт ложкой по чашке.
– Заткнись! – хором велели Шана и Сильвия.
Гемма отобрала у Ребекки ложку и чашку и дала ей взамен ломтик яблока.
– Но в конце концов, в один прекрасный день, в самое что ни на есть подходящее время королева легла в постель и родила девочку с рыжей, как огонь, копной волос. – Гемма чуть дотронулась до своей головы, где седые кудри колючей проволокой перевивались с рыжими. – Девочка была хороша, как полевой цветок, и король решил назвать ее…
– Шиповничек, – хором выдохнули Сильвия и Шана.
– Шиповничек, – повторила Ребекка, но она жевала яблоко, и вышло не очень разборчиво.
Глава 2
Была весна, по крайней мере, по календарю, но всю ночь, укутывая улицы Холиока, падал мягкий снег. «Линкс» карабкался по скользкому холму и уже не мурлыкал, а издавал хриплое рычание, как до того «Мерседес», который пришлось оставить внизу на стоянке.
– Говорила же маме, что «Мерседес» полное барахло, а ей бы только смеяться. – Сильвия вновь принялась теребить витую золотую сережку. На этот раз левую, правую она уже оставила в покое.
– А я ей сказала – раз у папы кризис среднего возраста, ему бы лучше завести любовницу, а не «Мерседес». Любовницы, по крайней мере, обходятся дешевле. – Шана всегда норовила перещеголять сестру в остроумии.
Сестры обменялись понимающими улыбками. Да уж, они за словом в карман не полезут. Обе темноволосые, с широко расставленными глазами и высокими скулами, – похожие, словно близнецы, несмотря на полтора года разницы.
Бекка, младшая, взглянула на обеих и вздохнула – ей в их магический круг доступа нет. И никогда не было. Заставила недовольно урчащую бежевую машину вскарабкаться на следующий, последний, пригорок, удержала уверенной рукой, не дала забуксовать.
– Ну, давай же, еще чуть-чуть, Росинант, – бормотала она. Бекка купила машину весьма и весьма подержанной, и имя Росинант напросилось само. Ей было неуютно, если у верой и правдой служащих механизмов не было собственного имени. – Давай, голубчик, еще немного в горку.
Машина добралась до вершины холма. Бекка привычно свернула направо, на Кэбот-стрит, и затормозила перед трехэтажным кирпичным зданием дома престарелых.
– Ну все, приехали, – сказала она то ли машине, то ли сестрам.
Сильвия и Шана быстро выскочили из машины и, проклиная погоду, поспешили внутрь. Даже не остановились, чтобы стряхнуть мокрый снег с модных сапожек.
Заперев все четыре дверцы автомобиля, Бекка последовала за сестрами. Перед тем как войти в здание, она запрокинула голову и поймала на язык несколько снежинок. Волшебство! Даже если в такую погоду водить машину, снег все равно кажется каким-то чудом. Особенно в этом году, когда по всем телеканалам прогнозы обещали полное отсутствие осадков.
Музыкальный утренник в просторной гостиной дома престарелых был в самом разгаре. Руководил процессом лысоватый мужчина с банджо. Торопливо, от энтузиазма глотая слова, он убеждал присутствующих спеть хором. Его указаниям пытались следовать около сорока обитателей дома. Они образовали пять довольно ровных рядов из кресел-каталок и стульев с прямыми спинками. Все, кроме миссис Хартсхорн. Она, как всегда, сидела в углу и теребила свои длинные выцветшие косички, похожие на дреды. Даже медсестры не обращали на нее внимания.
– Здравствуйте, миссис Хартсхорн, – дружески поприветствовала ее Бекка, проходя мимо. Ответа не последовало, да она его и не ожидала.