— Ясно, — бросил Баннингз через плечо, удаляясь с летного поля. — Передайте от меня привет Форт-Лейку, когда доберетесь туда.
Куда это он идет? — пронеслось в голове Дейва.
Он поспешил за Баннингзом, то и дело скользя по насту.
— Я требую, чтоб вы доставили меня в Форт-Лейк! — С каждым словом из его рта вырывались клубы пара. — Я уплатил за билет!
Баннингз остановился, обернулся и упер кулаки в бедра.
— Я, я, я! Сразу видно столичную штучку. Такие, как вы, всегда думают только о себе.
Беседа принимала не менее крутой оборот, нежели те маневры, которые Баннингз совершал на «сессне».
— Погодите, — сказал Дейв. — В кабине осталось мое пальто, нужно забрать его.
— В кабине?
— Да. Я оставил пальто в ангаре, на тележке, вместе с кейсом. Все это должны были доставить на самолет.
— Доставить? — Баннингз на миг замер, затем от души расхохотался. — Неужели вы вообразили, что какой-нибудь служащий аэропорта доставит ваши вещички на борт самолета? Сожалею, но вы ошиблись.
— В пальто остались мои документы, деньги…
— Знаете что? Ваши модельные туфли примерзнут к земле, если мы не двинемся с места.
Без дальнейших разговоров Баннингз повернулся и направился прочь.
Дейв посмотрел ему вслед, затем опустил взгляд на свои ноги, которые в любую минуту могли стать единым целым с землей. Больше не раздумывая, он поспешил за Баннингзом. Где-то впереди, в снежной пелене, как будто лаяли собаки.
— Эй, Мартин! Сюда! — крикнул Баннингз.
Спустя несколько минут Дейв различил сквозь непрекращающийся снегопад собачью упряжку. Двенадцать или четырнадцать лаек тащили за собой сани.
Здоровяк в парке — по-видимому, это и был Мартин — взмахнул рукой.
— Буран идет!
Баннингз остановился возле похожего на корзину сиденья, сооруженного на санях. Мартин стоял сзади, на полозьях.
— Забирайтесь сюда, — велел Баннингз.
Дейв с сомнением оглядел корзину. Она выглядела слишком маленькой для двоих.
— Как мы здесь поместимся? — спросил он.
Баннингз издал звук, выражающий досаду, — нечто среднее между стоном и ворчанием.
— Сейчас некогда анализировать ситуацию, мистер Горожанин! Садись, и все.
Мартин засмеялся.
Один пес в упряжке завыл.
Неожиданно Дейву захотелось обратно на «сессну». Он скорее предпочел бы продолжить рискованный полет, чем пытать счастья на санях в обществе дюжины собак и пары угрюмых северян.
Но так как выбор отсутствовал, Дейв осторожно поставил в корзину сначала одну ногу, потом другую и сел. Баннингз в свою очередь ступил в сани одной обтянутой джинсами ногой, а затем попросту опустился к Дейву на колени, лицом к лицу.
— Поехали!
Щелкнул кнут. Собаки двинулись вперед, деловито, сразу притихнув. Мартин отрывисто выкрикивал команды.
Баннингз пошевелился, устраиваясь поудобнее и плотнее прижимаясь к Дейву.
До сего момента тот был больше всего поражен холодом, сумасшедшим полетом и совершенно не входившей в изначальные планы поездкой на собаках. Но ничто не ошеломило Дейва так, как ощущение приятной, узнаваемой упругости груди, прижавшейся к его торсу.
Пилот Баннингз оказался… женщиной!
Собаки остановились перед большим незатейливым бревенчатым сооружением. Довольно повизгивая, вожак припал к снегу. Другие собаки разразились лаем и тявканьем. Некоторые из них нетерпеливо натягивали упряжь, нюхая воздух.
Посреди этой какофонии с быстро темнеющего неба тихо валили крупные снежные хлопья.
— Пора выбираться, — сказала Терри.
Однако время сыграло с ней шутку. Оно будто остановилось.
Скорее всего, произошло это где-то посреди поездки на санях, когда Терри и Дейв оказались тесно прижаты друг к другу в одноместном плетеном из лозы кузове. Да-да, именно тогда. Они словно оказались в коконе, весь мир сомкнулся вокруг них, создав уютное пространство, в котором было место лишь для них двоих.
Терри старалась не замечать того, как идеально совпадают их тела, не восхищаться силой Дейва, тем, как он обнимает ее рукой, прижимая к себе и уберегая от падения.
Никто — в особенности мужчина — никогда не пытался уберечь Терри от чего бы то ни было.
Это казалось непривычным, но, тем не менее, она не отстранилась. И если уж начистоту, ей даже не хотелось отодвигаться.
Данное обстоятельство одновременно и раздражало и будоражило Терри. Возможно, потому что она больше привыкла сражаться с жизненными трудностями и соревноваться с парнями. После смерти отца ей пришлось взвалить на плечи обязанности главы семьи. Она научилась быть несгибаемой. Но теперь, оказавшись в объятиях Дейва, ощутив его мужскую силу, она неожиданно почувствовала себя… женственной.