Орион уделил время тому, чтобы убрать снег с нашей обуви с помощью своей магии воды и высыпать его наружу. Затем он задвинул дверь и жестом пригласил меня исследовать помещение.
Я улыбнулась и выскользнула в огромную кухню, где стояла большая красная Ага[6], обогревающая пространство. Я провела пальцами по кухонному островку, отделанному деревом, и озорно посмотрела на Ориона.
— На каком месте ты сидел?
Он указал на то, что в конце, и я провела пальцами и по нему. Он двинулся вперед, нахмурив брови, когда коснулся стула в противоположном конце.
— Это был стул моего отца. — Он шагнул вперед и провел пальцами по следующему. — Это Клары. — Его рука осталась на этом стуле, и его жедваки напряглись, когда он уставился на пустое место.
— Мы вернем ее, — пообещала я, и его взгляд встретился с моим.
Он кивнул один раз, затем повернулся и пошел из кухни.
— Пойдем, есть одно место, которое я хотел бы, чтобы ты увидела.
Я поспешила за ним через большой коридор и подошла к деревянной панели в стене. Он приложил к ней руку, и вспышка магии разлилась по дереву, когда он открыл потайную дверь. Открылась лестница, ведущая вниз под дом, и холодный ветер подул вокруг меня, пронизывая до глубины души.
— Куда она ведет? — взволнованно спросила я.
— Это место, где папа экспериментировал с темной магией. — В его глазах мелькнули тени, и дрожь пробежала по моей коже, когда я последовала за ним в узкое пространство, направляясь вниз под дом.
Он пустил впереди нас световую сферу, и мои губы раздвинулись, когда мы оказались у подножия лестницы. Перед нами раскинулась большая каменная комната. С одной стороны стоял старый письменный стол, а с другой — множество сундуков и полок.
Тени хлынули на меня потоком, и я задохнулась, когда мощное чувство пронеслось в глубинах моего тела.
— Близко… так близко, — голос Клары заполнил мой разум, и Орион в тревоге повернулся ко мне, когда я пронеслась мимо него. — Тебе понадобится это, чтобы освободить меня.
Тени были дикими, они обвивались вокруг меня, пытаясь утянуть за собой.
— Голубок? — Орион придержал меня, но я оттолкнулась от него, и река тьмы направила мои шаги к одному из старых деревянных сундуков, стоящих в другом конце комнаты. Я опустилась на колени и открыла его, перебирая содержимое. Голос Ориона звучал далеко, словно за барьером, и я не могла разобрать слов.
Моя рука зацепилась за коробку, и я вытащила ее, поставив на землю. Тени разлетелись, как от дуновения ветерка, и все резко вернулось в фокус. Орион стоял на коленях рядом со мной, его рука лежала на резной деревянной шкатулке, которую я достала из сундука.
— Что происходит? — спросил он с тревогой.
— Клара сказала, что нам нужно это, чтобы вернуть ее.
Глаза Ориона искали мои, полные надежды. Он открыл коробку, и звездная пыль уставилась на меня, тускло мерцая, а сила ее огромной мощи клубилась в воздухе. Это была не обычная звездная пыль, я поняла это просто по ауре, которую она испускала. Это была звездная пыль, которая позволяла фейри путешествовать в Царство Теней. Та самая, которую Лайонел создал в ночь Лунного Затмения. Воспоминания о той ночи словно прилипли к этому темному веществу. Я знала это, словно оно было связан с моей душой. И, возможно, в каком-то смысле так оно и было.
— Это… гениально, — вздохнул Орион. — Я думал, что обычной звездной пыли будет достаточно, но это полностью откроет путь.
Он поспешил к сундуку, достал банку и зачерпнул в нее немного темной звездной пыли.
Наверху послышался звук двери, и мы оба замерли. Буквально, превратились в чертовы ледяные скульптуры, твою мать.
— Ты закрыл потайную дверь? — вздохнула я, боясь, что его мать увидит открытую дверь наверху.
Орион кивнул.
— Тогда давай просто уберемся отсюда, — поспешно прошептала я.
— Мы не можем, — прорычал он. — Вокруг дома стоит заслон, чтобы никто не мог попасть в него или выйти из него. Это мера безопасности.
— Черт, — шипела я, поднимаясь на ноги, и Орион сделал то же самое.
— Я могу отвлечь Стеллу, пока ты будешь пробираться через входную дверь, — сказал он, выглядя так, будто меньше всего на свете ему хотелось разговаривать с матерью.
Я поймала его руку, в моих венах бурлила дикая энергия.