Форман постепенно начала осознавать, что за бред он нес. Адам терпеливо ждал, когда на нее снизойдет осознание. Потребовался не так уж много времени. Танцовщица в ужасе спрыгнул с его коленей и бросилась к выходу, но его рука прижала дверь прямо перед ее носом.
— Yīhuìr, Jiějiě [1], — от рокота над головой Форман сжалась в комок.
— Убьешь меня? — дрожащим голосом спросила Черри. Страх захлестнул ее: сбежать уже не получится, да и кричать в этих стенах бесполезно.
— Простите, что напугал, мисс Форман. Я только хочу спросить кое о чем, — Адам шумно выдохнул и убрал руку. Он порядком вымотался. Ему просто хотелось узнать все, что требовалось, и уйти. Желательно поскорее. Вид мисс Форман не располагал к созранению самообладания.
— Я ничего не знаю, — Черри немного успокоилась, но так и не повернулась.
В тишине раздался звон металла. Перед ее лицом повисло обручальное кольцо на длинной цепочке. В один миг Форман словно подменили. Она превратилась во взбешенную кошку, без тени страха наровившую расцарапать Адаму лицо.
— Что ты с ней сделал? — Черри взяла большой размах и почти саданула Ларссона по физиономии.
— Ничего! Ничего! Мисс Форман, прошу, успокойтесь! — прикрикнул он, увидев Черри-бомб в Формановском приступе ярости. — Эванс сама дала его мне. Сама, — и пытался угомонить взбешенную красавицу, не причиняя ей вреда, но Черри оказалась на удивление сильной.
— Лжешь! — крикнула она, когда Адам скрутил ей руки и прижал лицом к двери.
— Я не лгу, — тихо шепнул он ей на ухо.
— Если с ней хоть что-нибудь случиться! — прошипела Форман в полированнай шпон, запотевший от ее дыхания.
— То, поверьте мне, она отлично сможет за себя постоять, — после чего Черри окончательно успокоилась и перестала брыкаться. Адам осторожно выпустил ее и отошел.
— Только не говори, что принес ей розы, — с недовольным видом Форман собрала одежду. Адам лишь потупил глаза и не ответил. — Понятно, — бросила она недовольный взгляд, одеваясь. — Спрашивай, что хотел, — «мудак» добавлено одним лишь тоном.
— Что она задумала? Я прошу не для себя, Jiějiě. Ее методы... Это ненормально, — осуждать работу члена команды за спиной — непрофессионально, разнюхивать в поисках компромата — попахивало очевидной подставой, но иного выбора не было. Раз Эванс дорога Черри, Адам попытался донести, что в прежнем режиме ее подруга долго не протянет, а с ней и он. От выбора подручных полностью зависили планы Адама. Следовательно — оправдан. Так ведь это работает, верно, Адам?
— Норма — понятие абстрактное, — Форман только рассмеялась, склонив голову.
— Профессиональное мнение? — Адам отошел от двери, показывая, что не собирался угрожать.
— В точку, — уточнила она. — Этот вихрь нельзя приручить, как вы все это не поймёте? Его нельзя контролировать, им нельзя управлять. Ты прямо, как ее братья, думаешь, знаешь, что для нее лучше…
— Как давно она работает на Монстра? — абстрактные рассуждения его не устраивали. Ларссон ждал конкретики.
Как символ полного и безоговорочного доверия перед Черри кольцо с несостаявшейся помолвки Эванс и Мастерса младщего. Ларссон в курсе об обстоятельствах его гибели, а главное — в курсе, как Эванс стала той, кем прожила последние годы: тенью самой себя. Работа в кримлабе была лишь прикрытием для поисков настоящего убийцы, отрежесировавшим спектакль с кончиной ее нареченного в последнем акте.
— О! Так ты еще в самом начале, — искренне посочувствовала Черри и перестала ехидничать. — Запомни Ларссон: Эвансы всегда работают только на себя. Всегда. Я знаю об этом лучше всех. Мне больше нечего тебе сказать. Даже за тройную оплату, прости.
Адам хотел возразить, но был остановлен поднятой рукой. На лице Форман отразилась усталость, будто она уже слышала это много раз. По какой-то причине именно это казалось логичным.
— Прибереги, когда хлебнешь по-настоящему, окей? Придешь поплакаться в жилетку. Сделаю тебе скидку, как постоянному клиенту, — горько хмыкнула она.
Будто он уже недостаточно хлебнул. Будто еще оставалось в этой жизни что-то, что могло его по-настоящему удивить. Или напугать. Или выбить почву из-под ног, на которой уже много десятилетий Адам, словно завязший в болотных топях, не чувствовал себя самим живым. Как забрать у слепого зрение знание о цветах и радоваться этому. Глядя на прожитые годы, Адам относился ко всему скептически, что полностью нормально для такой циничной скотины, как он. Суждения Форман не стали в этом исключением: