Зря ты, Тайменев, ешь хлеб. Да еще и с шашлычком. Почти полгода прошло, а ясности не прибавилось. А Уильям молодец, арабским владеет в совершенстве. Неужели и мыслит на этом языке? Ведь ни разу не сбился. А Николаю приходится делать в уме перевод. Причем двойной: и для понимания собеседников, и для оформления своих слов. Мысль облечена в русские словеса, язык и ухо настроены на арабский...
Последние трое суток Тайменев встречался с Фреем только ночами. Утром тот поднимался до рассвета, успевал за десяток минут умыться, позавтракать, одеться, бросал на ходу несколько полупроглоченных фраз и исчезал. Приходил оживленный, будил Николая и делился впечатлениями, не упоминая о работе.
Этой ночью он явился совсем поздно и выглядел еще более возбужденным.
- Николай, такой девушки я не встречал! И не встречу больше. Она единственная во всей вселенной. Ну что у меня за служба, а? Какие глаза! Она молчит, а я ее понимаю...
- Как ее зовут? - улыбнулся Тайменев юношеской непосредственности, - И где ты обнаружил свое сокровище?
Уильям смутился, румянец разлился по нежным щекам. Помассировал ладонями виски и заявил:
- Я ее зову Файдой. Она молчит... Имя всплыло само собой, она не... Тут рядом, я покажу, можно с балкона. Что-то голова последние дни... Странно...
Николай набросил на себя одеяло и они вышли на балкон.
- Тебе, Уильям, выспаться надо. Голова и пройдет, - сказал Тайменев, заметив в глазах Фрея скрытое страдание.
Тот кивком указал на дом напротив. Тот самый особняк, который Тайменев счел нежилым. Светилось окно на первом этаже, то же, что и раньше. Горят свечи, определил Николай.
- Она там живет? - удивился Тайменев, - Как же ты с ней познакомился?
- Случайность, - мать... - улыбнулся Фрей, но не так беззаботно, как еще вчера, - Вот так стою, - и вижу огонь. Сбежал вниз... Забор... Окно открыто, она стоит и смотрит. Вот и все. Я ей сказал, где живу, показал балкончик, оттуда видно, - он вопросительно глянул на Тайменева, - Мы же на легальном положении.
Фрей обхватил голову руками, чуть слышно застонал.
- Мигрень... Ничего, главное, я ее нашел... Что думать о завтра? Завтра мне в путь. Я же вернусь. Ведь верно?
- Обязательно, - ответил Николай, - Обязательно вернешься. У тебя все впереди.
Фрей задумчиво произнес, глядя на освещенное окно внизу:
- Проклятая голова! Давит все сильнее. Никогда раньше! Ты прав, мне надо отдохнуть. Буду спать, пока не высплюсь.
Они вернулись в комнату, Фрей прошел в свою спальню. Через минуту Тайменев услышал его голос, приглашающий войти. Уильям лежал на неразостланной кровати, держа в руках толстый альбом для эскизов.
- Моя маленькая тайна. Хотел показать, да было некогда. Я перед сном занимаюсь... Скажите завтра, понравилось или нет.
Он протянул альбом Николаю.
До рассвета оставалось менее двух часов, а утром встреча. Ложиться спать не имело смысла. Иначе наутро голова будет гудеть, как у Фрея. Тайменев решил заняться альбомом. И с первого листа понял: мальчик-курьер настоящий талант, родился художником. Вот чем ему надо заниматься, а не романтикой секретной войны. Надо бы поговорить с Брэйером...
Перелистывая альбом, Николай сразу узнал молчаливую красавицу, очаровавшую Уильяма. Несколько эскизов мягким карандашом, все разные. Файда... Фрей назвал ее сам, как называют домашних кошек. Да, тут есть чем очароваться, классическая арабская красота, больше нигде в мире не встретишь. Чем-то похоже на полускрытые лица на упаковках арабских духов, выпускаемых в Англии. Духи различного названия и назначения: подруге, любовнице, жене... На каждой картинке свое выражение глаз.
Если собрать все рисунки Фрея, то получается, что Файда едина в трех лицах. Флюиды обольщения истекают даже с бумаги. Вот мальчик и не устоял. Чтобы получить иммунитет против любовной болезни, надо переболеть. Жаль Уильяма.
Тайменев вышел на балкон. Окно не светилось, весь особняк погружен в темноту.