Все дорожки рукотворного леса сходились к светящемуся полушарию высотой более трех метров. Его плоское основание застыло на круглом фундаменте десятиметрового диаметра. Тор фундамента слагали каменные блоки, подогнанные невероятно искусно: швы можно было заметить, лишь специально присматриваясь. Зрелище красочной полусферы привлекло туристов с "Хамсина". Над головами столпившихся людей Тайменев видел верхнюю часть сооружения. Цвет купола через равные промежутки времени менялся от голубого к зеленому и розовому. Только протиснувшись через ряды зрителей, он понял, в чем дело.
В глубине объема полусферы поместился макет острова Пасхи пяти метров в поперечнике со всеми деталями ландшафта. Макет ритмично пульсировал, застывая ненадолго в трех фазах. Каждая фаза имела свой цвет. Голубой показывал прошлое острова, зеленый, - теперешнее его состояние, а розовый - каким он будет в недалеком будущем. При этом на полосе, окаймляющей макет по основанию, вспыхивали буквы поясняющего текста, а от них тянулись цветные стрелки к соответствующим местам мини-острова.
Зрелище впечатляло. Горы, дома, статуи, деревья, кусты, зелень травы, серость камня... Мастера-создатели макета отразили все! Среди надписей бросились в глаза зеленые буквы: "Археологические изыскания". Выходит, на острове работают ученые, о чем нет упоминания в рекламных буклетах "Тангароа". Одна из зеленых стрел указывала на раскопки рядом с долиной Королей.
Интересно, подумал Тайменев, что они могут найти в самом оживленном месте после всех исследователей, побывавших тут? К тому же, он это прекрасно помнил, - осадочных пород на острове нет, копать бесполезно, археологии практически нечем поживиться. Разве только в пещерах. А знаков, указывающих на открытые пещеры, на макете было немного. И ни одной близ района археоинтереса.
Какая-то непонятность! Не успел созреть вопрос, как волна знакомого уже запаха гари хлынула на Тайменева. Неужели от макета? Николай посмотрел на соседей: никто ничего не ощутил, никаких перемен в поведении. Он задумался: а что, если включился тот самый лишний энергетический конус, открытый десять лет назад? Но тогда запах, - или предупреждение о чем-то, или знак близости чего-то важного, которое нельзя пропустить. Или же сигнал опасности, подстерегающей его где-то рядом...
Да нет, какой там конус! Что он, суперчеловек? Просто нервы разгулялись. Вдали от родины, один среди незнакомых и полузнакомых людей. Разве Франсуа... Нет, Франсуа не в счет, они знают друг друга совсем ничего. У того тоже позади своя жизнь, полная событий. И что скрывается за расположением Марэна: бескорыстная симпатия или тонкий расчет? Неизвестно. И француз так увлечен алкоголем...
Конус, чакра...
Мнение о том, что все выдающиеся личности имеют те или иные отклонения-патологии, широко известно. Аристотель, Цельс, Павлов, Фрейд, Юнг, Выготский, Леонардо, Микеланджело... Не одна сотня имен, обогативших человечество свежей мыслью. Не много, но и не мало. Было время.
Было, Николай считал себя чуть не гением, своим среди обогатителей, ускорителей прогресса... А что после них изменилось к лучшему? Средний возраст людей вырос? Здоровье укрепилось? Страданий стало меньше? Вовсе нет. Скорее, наоборот. Так почему же их чтут, делают из них кумиров? Если к лучшему ничего не меняется, мир катится вниз, думая при том, что совершает восхождение!? Так может быть, все эти гении-открыватели на деле ускорители падения? А понятие прогресса, - фикция?
Вот это вопрос! Тайменев даже вздрогнул от его ересеобразной новизны. Черт-те что приходит в голову. Хорошо хоть запах горелого пропал, и он смог вернуться к модели острова.
Медленно обойдя кругом полусферы несколько раз, Николай попытался определить секрет большой игрушки, но ни до чего не додумался. Скорее всего, тут применена голография. Да и какая ему разница? Важно, что благодаря чудо-игрушке он может теперь ориентироваться без указателей. Он зафиксировал в памяти зеленую фазу. Она говорила, что туристы размещаются недалеко отсюда в коттеджах и палаточном лагере, по соседству с культурно-административным центром острова. Не успел он отойти от макета на десяток шагов, как наткнулся на Франсуа Марэна и его сподвижника по забавам на "Хамсине" Пола Брэйера. Николай так и не составил о том определенного мнения, причиной чего считал характер Брэйера: никогда нельзя было сказать, чему тот отдает предпочтение, а чего не любит; всегда ровный и спокойный, Пол не давал повода для откровенности, в отличие от Франсуа. Брэйер рядом с веселым и жизнерадостным толстяком Марэном выглядел бледной тенью последнего. Взгляды людей, заметил Тайменев, скользили по лицу Брэйера не задерживаясь. Лицо Марэна непрерывно отражало смену эмоций, и они притягивали людей к Франсуа, соединяя в чувственном диалоге.