Оракул из мира джиннов вывел загадочную фразу в две строчки. Выдумать ее самостоятельно Тайменев не смог бы.
"Судьба переменчива как женщина,
женщина слепа и коварна как судьба".
Вот что провозгласил безымянный джинн.
Несмотря на предопределенный скептицизм, завершающая часть процедуры и ее окончание ошеломили Николая. Атмосфера опыта подействовала и на него, изменив направление мыслей.
"А что, если Фрей принял удар, направленный на меня? - с ужасом предположил Тайменев, - Ну кому нужна смерть юноши, бессмысленная, бесполезная для врага? Но тогда смерть связана с Файдой. Ее непонятное исчезновение... Нет, не может быть!"
"Отставить!" - сказал себя Николай Васильевич. Дикий первобытный обряд на кого хочешь подействует. В нем что-то есть, безусловно. Будит какие-то структуры в мозге. Отсюда и чувство вины, опасное и лишнее. И в чем виновата молодая красивая женщина? Лишь в том, что оказалась на пути неискушенного Фрея. А что было бы, окажись на месте Фрея он? Тайменев вспомнил все ее лица из альбома. Опасная красота, способная покорить и холодного старца. Нет, на убийство она не способна!
18. Наследие
Билкис.
Загадочное убийство Уильяма Фрея совпало по времени с целым рядом событий, активизировавших резидентуру Фахри Ахмада и переменивших план действий Тайменева. В рыночную сеть крупных городов страны кто-то периодически выбрасывал фальшивую валюту в громадных размерах. Резко подешевели наркотики, алкоголь, оживились преступные группировки. Криминал захлестывал торгово-промышленные центры, дестабилизируя политическую обстановку во всем регионе. Гибель курьера явилась последним из аргументов, заставивших руководство Фирмы принять меры для изменения стратегии поведения в Йемене.
Из радиотелефонного разговора с Фахри Николай уяснил, что некто, возможно "Тангароа", старается отвлечь внимание от определенного места, от предстоящих событий, суть которых еще не ясна. В Салах-эд-Дине назначено совещание, и Тайменеву рекомендовано прибыть туда, минуя Аден.
Переход на особое положение диктовал смену образа жизни. Поскольку ударная мощь силовых ведомств стягивалась в политические и промышленно-торговые центры, большая часть территории оставалась практически бесконтрольной. На горных тропах, в пустыне, даже в оазисах можно было встретить кого угодно и ждать любой неприятности. Фахри Ахмад организовал центр непрерывного дежурства под крышей своего банка и потребовал от руководителей групп и независимо действующих агентов ежедневного выхода на связь утром и вечером по условленному графику на закрытых каналах.
Тайменеву пришлось держать под руками оружие, необходимое снаряжение и средства связи. В помощь ему из группы в Таисе выделили молодого араба по имени Замбан и машину. Все это настолько сковало свободу передвижения и принятия решений, что у Николая совсем испортилось настроение. Переговорив с Замбаном, он решил отказаться от машины и двигаться в Салах-эд-Дин на лошадях.
Вечная зелень предгорий в окрестностях Таиса грустно контрастировала с желто-серой холмистой равниной, перешедшей через десяток километров в знойную пустыню. После живительной прохлады и вечерних дождей горного Таиса Тайменев вновь ощутил жесткий дискомфорт от ненавистной злой жары с синими тенями, заставляющей таять мозги и вызывающей тяжелые предчувствия. Определенно, если он и прожил одну из прошлых жизней в Йемене, то не на юге, а в одной из горных долин. С Салах-эд-Дином он успел сродниться, но и туда не тянуло. И если бы не веселая легкость Замбана, компенсирующая мрачный настрой спутника, Николай рисковал впасть в черную меланхолию.
Солнце пекло немилосердно, миражи появлялись с устойчивой регулярностью, заставляя думать, что рождаются они не вовне, а внутри опустевшей раскаленной головы. То и дело встречались временные поселения кочевников-скотоводов. Листы фанеры и жести, жерди, ржавые детали разбитых машин: из всего этого сооружались и жилища людей и загоны для овец и верблюдов. Не мир начала третьего тысячелетия, а воплощение антиутопии в духе Оруэлла!
Внешний вид обитателей "ранчо" отвечал всеобщему запустению и стремлению мира к энтропии. Ветхие клетчатые юбки мужчин и мятые черные одеяния женщин нисколько не оживляли тоскливый пейзаж. И, - невероятно, - множество темнокожих детей, совершенно голых, веселящихся на раскаленном песке. Да на нем можно за несколько минут приготовить любое блюдо! А ступить на землю кочевников обнаженной стопой смог бы только йог, привыкший к огнехождению.