Надо же, в нетерпении встречи забыл о жажде, беспокоят только тяжесть в ногах да камни в ягодицах. Пора начинать ритуал, как учил Фахри Ахмад. Хочется верить, что хозяин, - не суфий и не дервиш. Что для тех, что для других Тайменев, - одна из песчинок в пустынном море простых людей. Мыслят он и они по-разному и говорят на разных языках. Замбан прав, взрослому озабоченному человеку трудно понять разумного ребенка.
- Маса-аль-хэйр! Добрый вечер! - произнес Тайменев, заглядывая в пытливые глаза шейха.
- Маса-ин-нур! - ответствовал тот, - Добрый вечер! Бисмилла ил-Рахман ир-Рахим. Во имя Бога, Милостивого и Милосердного! - он поклонился, прижал сомкнутые ладони к груди.
Они задали друг другу несколько вопросов о здоровье личном и семейном, пожали руки. Замбан, представившийся заранее, скромно стоял в сторонке. Николай медленно, с откровенным удовольствием выпил кружку воды, отказался от еды, взглядом показав желание встретиться с загадочным гостем шейха.
Отодвинулась занавеска, хозяин с легким поклоном пригласил его войти. Тайменев сделал шаг, занавеска с шуршанием вернулась на место, и он остался один.
Нет, не один, а наедине с сидящим в глубине комнаты седым старцем. Николай встретил его взгляд и по спине пробежал холодок. Могуч был дух Тахара, хоть и ослепительно бела его голова. Дервиш молча указал рукой на подушку напротив себя. Тайменев послушно занял место, стараясь сесть боком, на бедро.
- Ты одинок, странник. Мне знакомо это состояние, оно полезно, - неожиданно четким молодым голосом промолвил Тахар, - Враг кружит вокруг тебя. Как говорят в твоей великой стране: "Волки воют у ворот - к войне!"
- Вы правы, почтенный, - смиренно сказал Тайменев, - Можно быть одиноким и несчастным в городской толпе, среди своих. Можно быть одиноким и счастливым в безлюдной пустыне и в горах.
Тахару понравился ответ, он не стал того скрывать и улыбнулся, открыв ряд крепких зубов.
- Я выслушаю тебя. И ты расскажешь обо всем, что тебя беспокоит.
Тайменев тотчас понял: да, он расскажет странному дервишу все, откроет ему себя.
- А пока, - продолжал Тахар, погладив костлявыми пальцами розовые щеки, лишенные морщин даже у глаз, - Скажу тебе то, что должно убрать завесы, разъединяющие нас. Твоя жизнь, - борьба. Моя жизнь, - религия. Значит ли это, что мы идем разными путями? Истинная религия, она в Коране, в словах Иисуса, Моисея... В определенное время каждому народу возвещается необходимая часть Истины. Тогда Истина приобретает историческую и национальную плоть, что особенно заметно в проистекающих правилах быта. Это так естественно. По сути своей слова пророков, - части единого Писания, они имеют вселенский характер. Они, эти части, - нераздельны и неразделимы...
Тайменев напряженно слушал и удивлялся: ведь и он думал примерно так же, только вот не смог облечь думы в форму слова, сделать их понятными самому себе.
- Важна для человека цель. Цель и способы ее достижения, данные нам на выбор Всевышним. Скептика сомнения уведут в туман ошибок. Нам нужна абсолютная вера и основанный на ней поиск личного пути. Тогда Писание откроет ищущему, кто он и каким ему должно быть.
Тогда человек не будет видеть врага в "иноверце", не будет бороться с ним за влияние и власть среди людей. Как, бывает, делают пастыри земного духа. "Иноверцев" нет и быть не может. Есть в мире лишь верующие и неверующие, верные и неверные, православные и отступники. Не всякий объявивший себя православным таковым является. Догмы, изобретенные людьми и установленные какой-либо церковью, - всего лишь ярлыки обособления, что противно духу Писания.
Дервиш замолчал, ожидая реакции собеседника. Тайменев собрался с мыслями, надо было отвечать в тон, не прячась за неискушенность и робость, откровенно и просто.
- Вы, уважаемый муаллим, учитель, разбудили в моем сердце согласие и понимание. Люди за тысячелетия изменились и продолжают меняться. Рост информированности сопровождается падением образованности. Мало кто теперь может проникнуть в сокровенный смысл "Бхагавад-Гиты", не говоря уже о массиве Вед. Мне тоже не удалось. Падает здоровье, снижается продолжительность жизни. И йога Патанджали перестала иметь практическое значение. На овладение ею не хватает человеческой жизни и крепости. Все меньше интеллектуализма и интеллектуалов, все больше извращенных видов искусства... Деградация!