Старший по возрасту из команды Кейтса, худощавый жилистый араб по имени Махсут попросил еще раз повторить описание рисунка у входа в пещеру.
- Пальцы ладони выпрямлены? Так? Смотрят вверх? Прижаты друг к другу? Как выглядит бровь над глазом?
Помолчав, Махсут потрясенно воскликнул:
- Аллах акбар! Бог велик! Ладонь Фатимы!
- Что она означает? - спросил Дэвид и обвел взглядом поочередно всех.
Тайменев, как и он, ничего не понимал. Остальные выглядели испуганно.
- Фатима, - дочь пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует. Отпечаток ее правой ладони - знак предупреждения. Она охраняет то, что там спрятано.
- Вот как! - отозвался Дэвид, - Магическая ладонь... Когда-то в Магрибе я наблюдал похожее. В лицо врагу резко выбрасывают руку, только ладонью вниз, а пальцы расставлены. Тоже магия: два пальца закрывают зрение, два слух, а большой лишает врага дара речи. Слепота, глухота, немота. И все, плохой человек наказан, он уже не человек.
Махсут, задумчиво смотря в песок, сказал:
- Человек состоит из сердца, слуха и зрения. Сердце, проникнутое разумом, возвышает человека над миром... Ладонь Фатимы указывает на сокровище. Акулы - стражи пещеры.
- Ты хочешь сказать, мы не сможем туда проникнуть? - спросил Дэвид.
- Я не говорю ни да, ни нет. Откуда я могу знать? Если нам разрешено, все кончится благополучно.
- А как узнать, разрешено ли?
- Только там, внизу.
- Так! - принял решение Кейтс, - Лодку в море. Николай, - в лодке, в снаряжении. В крайнем случае пойдешь к нам. А мы, все пятеро, туда. Берем все оружие. Много людей там быть не может. Островок - пустыня, спрятаться негде. Они приплыли со стороны Имрана, не иначе. Настало время проверить, чего мы стоим.
- Бисмилла ил-Рахман ир-Рахим! во имя Бога, Милостивого и Милосердного! - прошептал один из подводников.
Тайменев наблюдал за морем, держа в поле зрения все пять поплавков и посматривал на остров. Рана на плече побаливала, напоминая о том, что в воде он почти беспомощен. На острове он бы успешно противостоял отделению наемников любого класса, на суше он дома. Надо бы найти время и снова к Дэвиду на обучение. Хоть на месяц.
Аквалангисты вернулись все вместе через двадцать минут. Николай помог Дэвиду перебросить в лодку искореженные остатки дыхательного аппарата.
- Вот. Все, что осталось от твоего знакомца. Ладонь Фатимы надежно охраняет и пустое хранилище. Там ничего нет. Я взял пробы на анализ, дату изъятия определят.
- Что будем делать? - спросил Николай.
- А ничего не будем. Дело сделано. Акула расправилась с твоим обидчиком. В море тихо. Будем отдыхать. Давайте-ка на берег. Рыба есть, остальное с собой. Через час, - торжественный обед...
23. Аханкара
-
оружие Рудры.
Хасан не смог отыскать в горах ни дервиша Тахара, ни его людей. Но другую задачу решил как нельзя успешно. Слух о борьбе за наследие Билкис взбудоражил умы и чувства горцев, бедуинов, жителей долин и оазисов. Если Орден Стражи полезных следствий из этого для себя не извлек, то тайные и явные эмиссары "Тангароа" сталкивались со все более усиливающимся неприятием.
Высший Совет Ордена молчал. Брэйер, Насыров и Рональд растворились где-то на севере страны. Фахри Ахмад при встречах загадочно улыбался, отказываясь давать Тайменеву какие-либо рекомендации, ограничиваясь самыми общими советами.
Николай устал от неопределенности и безуспешности любых попыток отыскать хоть тончайшую ниточку, ведущую к цели. Дни, до отказа заполненные поездками и встречами, не приносили ничего нового. Политическая ситуация в городах несколько стабилизировалась, но напряжение не спадало. Намеченный за кулисами взрыв не отменялся, а только отдалялся. Обильные ливни в горах переполнили реки, вода снесла две крупные плотины, питающие обширные поля и плантации предгорных равнин. Недовольство населения росло.
Маргиана не давала о себе знать, "Тангароа" забыла о Тайменеве. И Николай решил вместе с Замбаном посетить оазис, где встретил дервиша. Его желание повторить поход на лошадях разбилось об упрямство "адьютанта". Пришлось согласиться на новенький американский джип, месяц назад врученный Замбану.
Хозяин оазиса встретил гостей как близких родственников, но ничем не показал, что они знакомы. Вел он себя так естественно, что Николай почти уверился в том, что старый араб не узнал их. На осторожные вопросы Тайменева шейх отвечал многословно, при этом ухитряясь ничего не сказать. К исходу вторых суток праздного пребывания в центре пустыни Николай не выдержал и сказал шейху, что будет здесь ждать хоть месяц, хоть год, но не уедет, пока не встретит того, кто ему нужен.