- Что он хочет? - спросила Хилария.
- Сделать подарок. Я ему сказал: если тебе понравится, возьмем.
Араб убрал две досточки, заменяющие калитку, они прошли за ним в тыл обитого фанерой и жестью жилища. На песке лежала громадная, не менее двух метров в длину, черепаха. Тяжелый панцирь продавил яму в песке, лапы-ласты беспомощно болтались в воздухе, она вертела по сторонам головой со слезящимися глазами.
- Что это? - остановилась в ужасе Хилария.
- Морская черепаха. Мировой деликатес. Они их не едят. А черепахи иногда попадают в сети и вместе с рыбой их вытаскивают на берег. Продают иностранцам. Вот эта может стоить до двадцати динаров. Целый капитал.
- Какой кошмар! Она же плачет! А нельзя вернуть ее обратно в море? Ведь если он ее дарит нам, мы можем с ней поступить как пожелаем.
Тайменев обменялся с хозяином черепахи несколькими фразами, они пожали друг другу руки и приложили их сомкнутыми к сердцу.
- Идем. Он выполнит твое пожелание ночью.
- Они тебя знают... Чем же ты занимаешься, Ник?
Она повисла на его руке, заглядывая снизу в глаза.
- Сейчас...
Он поднял ее на руки, она обняла его за шею, тихонько дыша в ухо, замерев как маленький зверек, нашедший друга-хозяина. Дойдя до рыбозавода, он поднялся наверх, вышел на дорогу, соединяющую завод с Салах-эд-Дином, остановился.
- Так бы и шла. Или ехала? Всю жизнь... Тебе не будет тяжело?
Николай счастливо рассмеялся.
- Мне не будет.
Он вспомнил ее вопрос о работе и помрачнел.
- Ты знаешь, чем занимается Пол?
- Да, немного. Дядя кое-что рассказывал.
- Я занимаюсь тем же. Конечно, я не такой профессионал, как он. И еще не знаю, приношу пользу или нет.
Хилария мягко высвободилась и встала на асфальт.
- Я знаю, что сделал Пол и его друзья для моего народа. Ты ведь был с ними...
- Моя работа - опасность, риск. Сегодня не знаешь, где будешь завтра, с кем встретишься, другом или врагом...
- Тебе нужна такая работа?
- Мне? Не знаю. Она нужна всем. На Земле сейчас такое творится... Кому-то надо... Ведь правда?
- Правда, - прошептала Хилария, опустив глаза в темный асфальт дороги, - Ты зовешь моего дядю Звездой. Хету-Звезда... Он мне и отец, и мать. Я ему доверяю во всем, - она вздохнула и сжала его руку, - Хету видит людей как-то по-своему, сразу. По цвету... Когда ты пришел к нему, он тебя сразу увидел. Тут еще и статуэтка... Я уже выучила несколько слов по-русски, - непоследовательно сказала она и проговорила, - Ты мой родной... Я правильно сказала?
Тайменев с радостью, разбавленной каплей грусти, ответил:
- Ты все делаешь правильно. Я буду у тебя учиться.
- Вот это здорово! - воскликнула она опять на русском почти без акцента, - Это значит, что я буду с тобой. Ведь и я тоже что-то могу, или как?
- Не или как! Конечно, ты можешь. Но посмотри на дорогу. Посмотри, что слева от нее, а что справа.
Хилария послушно покрутила головой. Картина слева, виденная уже с берега, предстала иной. Дома-хижины спускались по обрыву к песчаной полосе несколькими уступами. Сверху было видно, как в маленьких двориках копошились голые дети, женщины готовили еду на открытом огне.
Справа, в двух метрах от ленты асфальта, начиналось другое поселение людей.
- Ой, я и не заметила... Кладбище! Совсем близко.
- Да. Движение жизни идет снизу вверх. И никогда обратно. Только эта дорога отделяет временные жилища от постоянного пристанища. И если не знать смысла перехода дороги, то можно позволить себе все что угодно. Люди внизу не позволяют себе. Они живут по законам, не утвержденным парламентами. Живут не роскошно, но честно. И вот, кое-кто готов разрушить течение их жизни ради своих целей. Кто-то должен ведь помешать этому? Рядом со мной ты будешь всегда на краю... Мы с Полом идем по правому краю этой дороги.
- Я понимаю, - грустно сказала она, - Сказка сбывается только в детстве. Или только на время. Ну и пусть! Но я останусь с тобой. Дядя поймет меня. А ты не имеешь права меня прогнать. Ведь не имеешь?
- Имею право. Но не смогу. И не... Я вообще не знаю сейчас, что делать! - воскликнул он с отчаянием в голосе.
- Ты не беспокойся обо мне. Меня ведь здесь никто не знает, я никому не нужна. Ничего со мной не случится.
"Если бы это было так. Если бы, - произнес про себя Тайменев, - Если бы не действовал принцип Рудры и не было алого неба над Салах-эд-Дином по вечерам. И не пролетели бы черные птицы с красными крыльями..."
Три дня в Салах-эд-Дине прошли как три часа. Рыбная ловля на удочку, прогулки в море на лодке, обучение Хиларии плаванию в маске с трубкой, осмотр коралловых полей за третьим мысом, над которыми висели сотни пар бесстрашных каракатиц, переливающихся в солнечных лучах всеми цветами радуги.