Люди Абделя выводили во двор задержанных и после контрольного осмотра вели к лестнице, чтобы погрузить в их же вертолет. К шестерым оставшимся в живых противникам Николая и Пола добавилось еще пятеро, извлеченные из расположенных в недрах горы узла связи и энергоцентра. Там же обнаружили офис-канцелярию с бумажным и компьютерным архивами "Тангароа". В здании под зенитками, как и думал Пол, находился склад вооружения, боеприпасов и специального снаряжения.
Один за другим вожаки "Тангароа" шли мимо Пола, Николая и Хиларии к лестнице, ведущей к вертолетам. Шли молча, опустив головы, еще не осознав размеров настигшего их поражения. Последним вывели Франсуа Марэна в окровавленных наручниках, - никто не посчитал нужным перевязать его раны.
Проходя мимо Тайменева, Марэн ожег его горящей в глубине глаз ненавистью:
- Профессор.., - в голосе его сквозило презрение, - Пожалел я на тебя взрывчатку. Жаль... Недооценил, недооценил наивного мальчика. Теперь бы твой дух витал рядом с аку-аку над Оронго. А я... Но до твоей красотки я еще доберусь... И до тебя тоже...
Он собрался плюнуть под ноги Тайменеву, но толчок конвоира в спину заставил его споткнуться и упасть на живот. Похудеть Франсуа так и не удосужился. Николай увидел, как блеснули металлом сузившиеся глаза Пола, а перед внутренним взором вновь колыхнулось пламя свечи, прокатился гулкий рокот... Так вот кто замуровал его в подземном музее Пангеи!
Он смотрел в спину Марэна, морщась от издаваемого тем запаха прогорклого дыма, от его окровавленной спины, оконтуренной фиолетовой дымкой. Живое воплощение принципа Рудры! Из тех существ, уничтожение которых не является грехом.
И как он его не распознал еще тогда! Ведь сколько раз всплывали подозрения, - а он их отгонял, не доверяя самому себе. Слабое место в сознании, несовершенство интуиции...
Через открытые стальные ворота к Полу подошел один из арабов, оставленных для охраны тропы и спросил, что им делать дальше. Брэйер разрешил всем после взлета первого вертолета покинуть посты и сосредоточиться во дворе.
Вот и Франсуа скрылся в кабине вертолета, как и хотел. Только лететь ему придется в иное место. Фахри Ахмад назначил сопровождающих, соединился с резидентом в Санаа, поднес радиотелефон Брэйеру. Функционеров "Тангароа" ожидали в столице. Пол посоветовал сделать открытый процесс, и Фахри, взяв телефон, заговорил о журналистах и телевизионщиках в аэропорту... Тайная война переходила в открытую фазу.
Наконец Фахри махнул рукой, пилот занял место в реквизированной машине, с тугим шелестом завертелись лопасти и винты, вертолет взмыл в небо.
- Нашу машину поведет Абдель. Ему вертолеты нравятся больше автомобилей. Нельзя отказать мальчику в маленькой слабости, а? Тем более, что ему не дали размяться!
И Пол весело хлопнул гиганта по спине, не достав до плеча.
- Маса аль-хэйр, Николай, друзья... Добрый вечер.
Голос раздался совсем рядом; Тайменев машинально, не задумываясь, ответил:
- Маса ин-нур!
И резко повернулся, подняв Хиларию в воздух на полметра и задев правым локтем Брэйера в бок так, что тот поморщился от боли.
- Тахар!
Сам загадочный, неуловимый и желанный Тахар стоял перед ним. В левой руке отшельник держал завернутый в материю предмет. Николай, Пол и Хилария стояли напротив суфия, и не видели, как позади них склонились в почтительном поклоне Фахри, Абдель, а за ними все находившиеся во дворе.
- Дух тела, тело духа... Два слова в иных сочетаниях говорят о противоположностях. Как ни прикрывай, как ни кутай благовониями, дух тела омерзителен, - Тахар посмотрел в сторону ушедшего вертолета, - Тело духа невидимо земному зрению и подобно небесному свету... Настало время открыться. Я шейх племени Хамдан, пир благочестивого братства суфиев, исчезнувшего в пустынях лет и горах столетий. Но я не наби, не пророк. И не пристало мне решать судьбы людей. Да и годы мои требуют покоя, ждут того, кому передать то, что накоплено цепью учителей. Я вижу в тебе, Николай, своего последователя. Ты придешь ко мне... А пока прими то, что хотели иметь чужие люди. То, что вы именуете свитком Сулеймана...
Шейх Тахар протянул сверток Тайменеву, тот бережно принял его обеими руками, и безотчетно, во внутреннем порыве прижал к груди.
После того, сгорбившись, будто лишенный самой важной опоры в жизни, Тахар повернулся и направился к выходу из каменной крепости, освещенной загадочным светом, льющимся из скалы сверху.
Тайменев, а вслед за ним Пол и Хилария склонились вслед суфию в низком поклоне.