В пункте проката подводного снаряжения Николай за полдоллара обзавелся ластами, маской и трубкой, договорился с "бизнесменом"-островитянином, что оставит снаряжение на другой стороне залива дежурному по пляжу.
Прилив поднял воду почти на метр. Тайменев завороженно рассматривал владения Нептуна. Коралловое поле... Изрезанное глубокими норами, оно таило в себе самых диковинных обитателей. Складчатые холмы подводного рельефа чередовались с впадинами и расщелинами, пестрели радугой. Свежие наросты твердых кораллов светились в солнечных лучах. Колыхались мантии мягких кораллов, меняя тональность от темно-коричневого до светло-шоколадного; желтая каемочка по их краям причудливо изгибалась, следуя капризам течения. Чудные, чистейшие краски! На суше таких радужных цветов не отыскать.
Тайменев решил пересечь бухту не торопясь, по прямой. Сине-красный мир остался позади, в другом мире. А здесь, - другие хозяева, иные правила. На глубине пяти метров, обхватив щупальцами черный камень, замер рыже-коричневый осьминог. Поводя осмысленными круглыми глазами, он с человеческим любопытством следил за проплывающим над ним существом с громадным двухзрачковым глазом.
Тайменев столкнулся с осьминогом взглядом и ощутил давление рассудка ничуть не меньшего, чем его собственный. Во всяком случае, в зеркале он иногда встречал взгляд менее разумный. Тайменев знал, - взаимопонимание недостижимо, они живут в разных вселенных, их мышление никогда не соприкасалось, не имело общих единиц-атомов, даже сходных чувственных образов. И все-таки он попробовал поговорить с соседом по планете, рисуя руками разные фигуры. Осьминог не отреагировал, сохраняя спокойствие восточного мудреца.
Водонепроницаемые часы Николая показали: прошел час, пока он достиг песка побережья. По сравнению с коралловым полем песчаное дно выглядело пустыней. Редкие малые рыбешки да выдвинутые перископами глаза зарывшихся в грунт крабов... Тайменев коснулся одного из них рукой: сине-голубой клешеносец рывком выбрался из песчаного укрытия и боком, но резво уплыл в поисках нового убежища.
--
Бескорыстие Те Каки Хива.
После неудачного посещения археологических раскопок прошло несколько дней. Тайменев успел выработать суточный ритм-режим: ранний подъем, часовая разминка за пределами палаточного лагеря, контрастный душ, завтрак, прогулки по острову, обед, послеобеденный отдых, снова прогулка с вечерней тренировкой где придется, ужин, вечерние размышления в кровати о пустяках в сопровождении музыки или развлекательного видеофильма... "Что может быть лучше?" - спрашивал он себя каждый вечер.
Во время прогулок Николай стремился избегать человеческих скоплений, но не удалялся более двух километров от долины Королей, - дальше было неуютно, посадки отсутствовали и открывалась перспектива серого мира, кое-где приукрашенного бледно-зелеными пятнами чахлой травы и низкого кустарника. Когда же залив бывал свободен от снующих по нему камышовых лодок и яхт, - а такое случалось в ранние утренние часы не каждый день, - он брал маску с трубкой и ласты. Коралловое поле успокаивало, постепенно он сближался с ним. Но очередное рандеву с давним знакомым осьминогом окончательно убедило: мир воды и мир суши взаимно чужды.
С Франсуа Николай встречался один-два раза в сутки; как правило - вечерами. В отличие от отношений с осьминогом, с марсельцем контакт имелся, более того, - укреплялся. Друг другу они не мешали, а редкость встреч усиливала взаимную симпатию. Универсальный закон дефицита действовал, порождая желание иметь то, чего нет или недостает. Им не хватало друг друга.
...Давно горел Южный Крест, но Николай Васильевич старался не заснуть до прихода Франсуа. Обычно тот перед наступлением "темной жизни", - так назывались его бессонные ночи, - прибегал на часок переодеться, побриться, привести себя в порядок и поделиться ценными наблюдениями и советами. Получив информзаряд, Николай спал беспробудно, без сновидений. Франсуа тоже бывал весьма доволен такими встречами и уходил в "темную жизнь" в благодушном настрое. Сегодня он задерживался, и Тайменев в ожидании плавал в звуках неизвестной ему симфонии, льющейся из стереодинамиков музыкального центра. Он плохо разбирался в классике и, изрядно сомневаясь, склонялся к тому, что звучит Моцарт. Заключив сам с собой пари, он ждал судью, которым успешно мог стать Франсуа Марэн.
Увлекшись музыкой, он не сразу услышал негромкий голос у входа в палатку.
- Буэнос диас, сеньор. Разрешите вас побеспокоить...
Чтобы рассмотреть неожиданного гостя, Тайменев прибавил мощности лампе над изголовьем. Посетитель понял это как приглашение войти.