Стараясь не рассмеяться, Тайменев продолжал обозревать берега. После слов Франсуа, вызвавших ассоциацию с ребенком, ищущим защиты у взрослого и сильного отца, остров вблизи тоже представился ему средневековым замком, отталкивающе неприступным, чудом оказавшимся в центре безбрежного океана. "Хорошо хоть не штормит", - подумал он. И так уж очень угрюмая встреча, тут Франсуа прав. Даже у него, историка по профессии, заинтересованного в соприкосновении с загадками острова Пасхи, вид того рождает ощущение напрасности затраченных средств. Впрочем, какой средневековый замок просто так разрешал проникать в свои тайны?.. Но ведь действительно, стоит взглянуть на берег, и поднимаются мрачные эмоции, ожидание чего-то темного, тревожного. Такое бывает, когда ради желанной цели весь выкладываешься, а она остается недостижимой; даже более того, после всех усилий становится призрачной, ненастоящей. Не в таких ли случаях говорят: близок локоть, да не укусишь?..
Все же легче, когда чувствуешь рядом дыхание, такое знакомое по совместной жизни в одной каюте.
Ветерок донес свежий запах виски. Франсуа по пути наверх успел посетить бар, один из многих на судне. Тайменев даже позавидовал ему: пусть посредством спиртного, но француз успешно справляется c обычными для многих людей наплывами черной депрессии. Все-таки, на самом деле, есть ли разница в том, как достигается спокойствие и гармония между духом и телом: хатха-йогой, ушу или утренней порцией виски? Жаль, он сам не способен на последнее. А может, и не жаль...
Берег заметно понижался, "Хамсин" сокращал расстояние до него. На вершине очередной невысокой горы чернели острые тонкие зубчики; на верхнем краю обрыва они выглядели пальцами великана, торчащими из земли.
- А это что? А, профессор? - по утрам Франсуа предпочитал называть своего спутника профессором, подчеркивая тем разницу между ними в образе ночного бытия.
- Это гора Рано-Рараку. Кратер вулкана. Тут давным-давно делались статуи. Те самые... Это они торчат из земли.
- Вот как! Выходит, приплыли. Великанчики нас уже встречают. А я сам бы не понял. Пора бы и мне кое-что узнать о цели путешествия. А то как бы впросак не попасть. Пока "Хамсин" ползет, поделись-ка со мной разведданными.
- Согласен, - Тайменев с энтузиазмом взялся за дело просвещения, надеясь, что разговор разгонит его хмурое настроение, принеся еще и пользу товарищу, - Итак, перед вами Рано-Рараку, бывший вулкан...
- Постой-постой! - прервал его Франсуа, - Как это вулкан может стать бывшим? Таковыми, по моему разумению, могут считаться уволенные генералы, адмиралы, излечившиеся алкоголики, тёща после развода с женой и прочие равные им в звании. Но вулкан!? Ведь он как был, так и есть? Смотри, ведь стоит! Кто может заглянуть к нему внутрь? А? Разве спящий лев перестает быть львом?
- Не спорю.., - Тайменев почувствовал, что хандра наконец покидает его, - На склонах вулкана размещалась каменоломня и большая скульптурная студия под открытым небом. Несколько сотен каменотесов работали ежедневно несколько веков. День за днем. Пожалуй, второй такой мастерской в мире не было...
Только теперь, объясняя то, что развертывалось перед ними, Тайменев уверился: и на самом деле все, относящееся к острову Пасхи, внутренне близко к нему, полно скрытого очарования, живо не односторонним, а необъяснимым взаимным, двойным интересом. Так бывает, когда встречаются впервые люди, много знающие друг о друге. Заворожил-таки его остров, который не всякий школьник сможет указать на карте мира. Остров Пасхи... Так его зовут европейцы. Рапа-Нуи, - Большой Остров, - полинезийское название. Более древнее имя, - Те-Пито-о-те-Хенуа, Пуп Земли. Какая музыка в одном имени!
История острова уникальна по своей трагичности, наполненности исторической интригой, пропитанности опьяняющей настойкой неразгаданных тайн. В последние дни в нем все больше укреплялась мысль, что в истории Пупа Вселенной нашло выражение нечто, относящееся к Земле в целом, к ее самым важным, переломным моментам. За время плавания он успел узнать об острове все возможное, и теперь количество грозило перейти в качество, привести его к неординарным выводам. Так ему казалось.