Легкая в крупную клетку рубашка с расстегнутым воротом не скрывала атлетических скелетных мышц, крепким рельефом бугрящихся при движении. Опытный взгляд Тайменева сразу определил: ни гантели, ни другие искусственные средства и приемы мускульной закалки в данном случае ни при чем. Все богатство получено сразу и оптом, от рождения. Ему не понадобилось, как Тайменеву, долгие годы мучить себя ежедневными тренировками, чтобы стать таким.
Со стороны посетитель и хозяин кабинета выглядели сыновьями одного отца от разных матерей. Но они сами почувствовали, что сходство далеко не абсолютно. Цвет кожи, осанка и нечто еще, чему Тайменев не находил названия, различали их между собой больше, чем с другими людьми. А нарочитая небрежность в одежде губернатора говорила: вовсе его не интересуют ни отличия, ни признаки сходства с кем бы то ни было, так как он знает то, что делает все эти отличия-признаки несущественными и даже несуществующими.
Если бы Николай Васильевич Тайменев встретился вот так вдруг с Петром Великим или, скажем, с Генрихом Четвертым, он поразился бы меньше. Все-таки признанные народами и историей личности. Ничего не надо искать, определять, все ясно и знакомо, величественно заранее. Но встретить подобную им индивидуальность на тихоокеанском островке? Впрочем, к таким людям едва ли подходит эпитет "подобен"...
Не потому ли Тайменева охватила робость и пришло чувство, приблизительно выражаемое как почтительность? Явление для него новое, и он удивился, а удивившись, постарался улыбкой скрыть замешательство.
"Царственное величие", - нашел-таки он для себя слова-ключи, позволяющие объяснить и впечатление от встречи, и реакцию на впечатление.
Несомненно, гены первичны! Губернатор Большого Острова имел сложное унаследованное имя Ко-Ара-а-Те-Хету и олицетворял правителя по крови, рожденного повелевать. Иного он не мыслил с рождения. Истинного вождя, императора, фараона узнают и в хламиде нищего. Впитанные через пуповину сознание и осознание собственной исключительности делают волю такого человека несгибаемой, мужество неустрашимым, а воспитание добавляет внешнюю мягкость и привлекательность.
Придет время и наука обнаружит ген или сочетание генов, ответственных за царское происхождение. Что тогда делать с генами, ответственными за рождение людей-пресмыкающихся? Генами, также пока не открытыми...
Не сходя с места, губернатор спокойно отдал распоряжение:
- Вае Ара.., - секретарь уже стоял у двери, склонив голову и опустив глаза, - Мы с сеньором заняты важной беседой. Сколько бы она ни продлилась...
Пауза завершила приказание, неоткрытые наукой гены Вае Ара согнули его спину еще круче и прошелестели бледными губами:
- Я все понял, мой господин!
Нет, губернатор Ко-Ара-а-Те-Хету не отдавал распоряжений. Отнюдь!
Отдает и получает распоряжения чиновник. Такой, например, как Вае Ара.
Ко-Ара-а-Те-Хету повелевал. Распоряжение и повеление иногда рассматривают как синонимы. Но эти понятия вовсе не однозначны. И в данном случае их смысл различался до прямой противоположности.
Властелин, владыка, властитель, не испытывающий ни малейших сомнений в своем личном праве покорять других своей воле и в обязанности других покоряться...
С любопытством наблюдая за реакцией Вае Ара, Тайменев поймал себя на желании последовать ему, стать послушным, заслужить одобрение и похвалу. Наверное, вот такое ослабляющее ноги желание и называют стремлением повергнуться к стопам. Не оно ли пронизывает благовоспитанную собачку, давно не видевшую своего хозяина, господина ее чувств, эмоций, аппетита и самой жизни. Да, но между рабом-человеком и рабом-собакой существенная разница, чему множество примеров в земной истории. Если собака предана своему хозяину безусловно и безоговорочно, и на ее преданность можно рассчитывать с любых условиях, у человека преданность сочетается с осознаваемым или пока не проявленным влечением самому стать властителем и иметь рабов. Хорошо бы и бывшего господина иметь в их числе! Несмотря на цвет крови, несмотря на гены, которые все равно свергнут его с чужого кресла. Свергнут, ибо раб от рождения может только подражать, а не творить. Да, творец не превратится в раба, раб не станет творцом.