Тайменеву фирма "Тангароа" в содружестве с секцией ЮНЕСКО по па-леоэтнографии предложила настоящий информационный клад, составленный из редчайших лекций, прочитанных известными и, что особенно любопытно, - и вовсе неизвестными авторами. Плюс видеозаписи, статьи из газет и научных журналов многих стран. И книги: приличная библиотека на нескольких языках. Все изобилие ориентировалось на остров Пасхи, его историю и настоящее, охватывая все стороны бытия, от геохронологических проблем до неумения рапануйцев разобраться в собственном наследии.
Вначале он окунулся в это море разнообразнейших сведений из любопытства и безделья, не ожидая найти действительно дельное и полезное, но быстро увлекся. И утонул в нем. Лишь через день-два удалось нащупать островок ориентировки, находясь на котором можно было заняться системным анализом информации, не рискуя захлебнуться. Таким островком оказался Тур Хейердал с его замечательными книгами. С их помощью Тайменев надежно застраховался от воздействия разных морей с их портовыми соблазнами, от преимуществ шоколадного загара и прочих наслаждений.
Задумываясь в перерывах между занятиями об окружающих людях, об экипаже и его хозяевах, он пытался представить себе компанию "Тангароа" в образе человека. Ничего не получалось. Фигура корпорации стояла перед ним без лица, без головы. Дня за три до прибытия к острову Пасхи Тайменев обратился к библиотечному компьютеру. Но на все запросы получал один и тот же короткий ответ-предложение: "Назовите код доступа". Попытавшись несколько раз отыскать код, он бросил занятие, уяснив его бесполезность.
Да и к чему иметь полное представление о "Тангароа"? Достаточно и того, что информационное обеспечение на высоком уровне, в его родном университете такого уж точно нет. И обслуживание явно превышает меру оплаты за билет второго класса. Ведь никто кроме него, даже сверхлюбознательные журналисты, не пытаются проникнуть за рамки дозволенного. Имеется пресс-служба, ее ответы всегда исчерпывающе ясны и окончательны.
Еще раз мысленно рассмотрев фигуру без головы, выглядевшую солидно и респектабельно, уверенно стоящую на толстых ногах, он выбросил ее из головы.
Приличное знание английского и знакомство с французским, освеженное соседом по каюте Франсуа Марэном, позволили быстро усвоить основы испанского и разговорного рапануйского, чему способствовала найденная в библиотеке оригинальная методика ускоренного изучения полинезийских наречий.
Романтика хейердаловской научной интриги окружила Тайменева защитным барьером, надежно хранившим от соблазнов корабельного быта. И Николай Васильевич, рядовой преподаватель истории одного из провинциальных российских университетов, смог всецело подчиниться, - пожалуй, впервые в жизни, - инстинкту любознательности. И потому был окрещен Франсуа Марэном Профессором и Философом. Причем выбор прозвища зависел не только от времени суток, но и самочувствия Франсуа, - ибо они в его жизни связывались теснейше. Утром Тайменев становился "профессором", вечером "философом".
Но защита Тайменева не стала абсолютной. Труднее всего было противостоять экспансивным атакам жгучей итальянки с контрастно мягким именем Эмилия. От ее напора спасала только помощь изобретательного и бесстрашного Франсуа. Тайменева ее сине-красный наряд приводил в трепет и он думал только о путях бегства. Он понимал, что страх перед женщиной не давал ему никаких преимуществ, - женщина, как и собака, отлично чувствует, когда ее боятся. Страх стимулирует ее потенции. Но пока все обходилось.
В канун встречи с островом Рапа-Нуи Николай уверил себя, то знает о Пупе Вселенной больше, чем любой отдельно взятый туземец-рапануец и может побеседовать с ним, отдельно взятым, на смеси испанского с рапануйским на равных. К тому же он предвкушал приятную независимость от гидов-переводчиков "Тангароа". А драгоценный загар можно обрести на обратном пути, будет не хуже, чем у Франсуа. Негром все равно никто из них не станет; неграми появляются на свет в готовом виде.
Размышляя о том, что его ожидает на острове, Тайменев решил, что едва ли сможет прибавить себе знаний и впечатлений качественным образом. Можно возвращаться домой не высаживаясь на берег, и рассказывать о жизни острова Пасхи на правах очевидца столько, сколько нужно. И никто не смог бы доказать, что он там не был. Но при всем желании оторваться от "Хамсина" невозможно: регулярного морского, а тем более воздушного сообщения с большим миром у острова не было, караванные пути проходили далеко в стороне, как и во времена Тура Хейердала.