Тогда он согласен. Если бы заодно узнать, откуда пришел глаз, что или кто за ним стоит. Не сам же он по себе существует! Или сам?
Крутнулось рыжиной кольцо радужки, и Тайменев провалился в красное пламя костра...
9. Эмиссар
МСПЧС.
Тайменев не заметил прихода утра, не запомнил, как нашедший его Ко Ара Теа собрал фотоаппарат и все вещи, помог ему, обессиленному, добраться до машины, где напоил целебным настоем местных трав, как доставил его до палатки., где ожидал Франсуа Марэн, оповещенный губернатором.
Весь день Николай провалялся в постели, равнодушно регистрируя приходы и уходы Франсуа, во время периодов забытья слышал еще чей-то знакомый голос. К вечеру беспорядок в голове сделался более-менее выносимым и впечатления дня стали укладываться на свои места-полочки в хранилище памяти, ослабив болезненное воздействие.
Ранним вечером явился товарищ Франсуа по "Хамсину" Пол Брэйер. Тайменев не встречал Пола больше недели и заметно обрадовался. Несмотря на непохожесть с Марэном, Брэйер относился к тому же классу людей, излучающих надежность, само присутствие которых придает уверенность и устойчивость зыбким дням жизни. А как раз этого сегодня не хватало.
Брэйер прикоснулся ладонью ко лбу Николая, улыбнулся, и поднял вверх большой палец правой руки. О кей! Тайменев с трудом растянул губы, ощущая, как силы потихоньку возвращаются к нему.
- А мы с Франсуа начали было беспокоиться. Не ест человек, не пьет.., - Пол пригладил руками ежик коротких светлых, почти седых волос.
Так вот чей голос прорывался к нему сквозь беспамятство! Выходит, не один Франсуа заботился о нем. Николай вновь, как всегда при встречах с Брэйером, чуть удивился. Любопытнейшей внешностью обладал Пол: ничего резкого, отличительного во всем. Ничто в нем не выделялось, не было особенно заметно, не привлекало. "Без особых примет", пишется о таких в детективах. И тем не менее, - кладезь обаяния! Когда захочет.
- Стечение обстоятельств, - голос Тайменева был еще слаб, - Я вызвал беспокойство. Прошу простить, я реабилитируюсь. Все уже в порядке. Просто слабость. Бывает.
- О, какая прекрасная формула и как редко приходится ее слышать с местоимением "я", - и Пол с наслаждением повторил, - "Я реабилитируюсь". Давай, Франсуа, настал торжественный момент.
Пол хитро подмигнул вошедшему в палатку Марэну, и в рекордный срок был приготовлен столик с едой и питьем, не столь роскошный, как у губернатора, но в данную минуту не менее нужный. Запахи и вид закусок помогли Тайменеву преодолеть слабость и занять ближайшее кресло.
Франсуа, перебросившись взглядом с Полом, налил полную рюмку водки и протянул ее Николаю, всем своим видом выражая непреклонность. Прокатившись горящим комом по пищеводу, живая вода организовала в желудке обжигающее огнище, и Николай почти задохнулся, в глазах заблестели слезы. Пол и Франсуа громко и с удовольствием захохотали. Тайменев понял, - именно этого ему не хватало в последнее время: дружеского доброго хохота. Нет, не только хохота недоставало, а такого вот застолья с друзьями и обжигающе хмельной, родной по происхождению водки. Хватит с него заокеанской экзотики с ее чрезвычайностями, хватит полумистического общения с его величеством Хету. Докатился! Домой! Отдохнуть, выспаться в родной постельке, и опять втянуться в привычный ритм. Дом, работа, спортзал, изредка такие вот встречи-развлечения. В прямой и обратной последовательности, неважно. Главное, - устойчиво, понятно, без стрессов и перенапряжений. Еще лучше, - в деревню, в материнский дом. Если бы еще дом не был пуст... Он тряхнул головой, отгоняя нахлынувшую тоску. Нельзя, слишком все далеко. Километры можно преодолеть. Но время, - его не вернуть. Будем здесь и сейчас.
Пользуясь тем, что Пол с Франсуа увлеклись разговором, Николай с жадностью набросился на тарелки и тарелочки, не забывая при этом изредка доливать в рюмку.
Чтобы утолить первый голод, понадобилось немало усилий. Только освободившись от гипнотического влияния Оронго и придя в естественное состояние, Тайменев смог прислушаться к застольной беседе, негромкие слова которой не без труда пробивались сквозь музыку любительской радиостанции, передающей без пауз песню за песней без комментариев и новостей. Любимая волна Брэйера. Когда смысл разговора дошел до сознания, - а это произошло как-то вдруг, - Николай застыл, раскрыв рот с непроглоченным куском сыра. Ну что за безобразие! Нет, не кончаются невероятности, они сгруппированы вокруг него и обрушиваются на голову одна за другой. Хорошо хоть не все разом. И ведь, в том не было сомнения, говорилось с расчетом, чтобы он услышал и понял. Чтобы слова проникли в его мозг, и без того находящийся в состоянии неустойчивости. А маскирующая музыкальная волна не случайно любима ошеломляющим Брэйером...