В противовес Хету его спутники смотрели весело и даже радостно. Вспомнив свои предположения об отношениях старосты и губернатора, Николай покраснел. Ясно, что связи этих людей не укладываются в прокрустово ложе отношений между соперниками, сдобренных завистью или враждой.
Разговор, начатый губернатором, вовсе поразил его и не оставил камня на камне от уверенности в личной способности верно оценивать кого-либо и что-либо.
- Вы только что смотрели на второй этаж. Вы уже знаете, мы там устроили то, что по-европейски называется музей. Мы используем другое слово, но для него нет точного заменителя ни в испанском, ни в английском. А русский, к сожалению, никому из нас не знаком. Музей одного человека. Мы собрали все, что смогли: книги, фотографии, карты, некоторые вещи.
Хету не назвал имени Тура Хейердала, исходя из неких правил поведения. Вот так любовь к людям оборачивается любовью людей. Великий норвежец Хейердал, ближе всех подошедший к разгадке Рапа-Нуи, стал своим для рапануйцев.
- Мы не успели открыть экспозицию к прибытию "Хамсина". Хотелось показать так, чтобы привлечь внимание. Посмотрите дом рядом с моей резиденцией.
Тайменев посмотрел на дом: тот ничем не отличался внешне от соседних.
- Он пуст, и пуст всегда. Дом предназначен для миссии ООН. Есть давнее решение о постоянном представительстве у нас ЮНЕСКО. Представителя не было и нет. Какие-то силы блокируют выполнение решения. Нам не нужен музей ради музея, он должен помочь делу спасения острова. Так сделал бы и тот человек. Вы понимаете?
Хету впервые за время разговора открыто посмотрел в глаза Тайменеву.
- Но как понимать мой арест? Ведь он-то не нужен для сохранения независимости и самобытности острова? - не выдержал Николай двойственности и неясности своего положения.
Ответил на его вопрос Пол.
- А разве вы арестованы? - он нарочито удивленно нахмурился, - Я об этом ничего не знаю, - тут он хитро, по-детски ухмыльнулся, как в игре, когда пытаются что-то скрыть и хотят, чтобы спрятанное обнаружили.
- Но ведь мне не дали даже заглянуть в палатку. И под конвоем, на виду у всех, препроводили прямо сюда, - Тайменев качнул головой назад, словно желая выразить возмущение и не находя его у себя в достаточном количестве, - А один из полицейских прямо сказал, что я арестован решением местной власти. И формулировка обвинения прозвучала.
В разговор вступил староста.
- Сопровождавшие вас люди вовсе не полицейские. Полиции на острове нет, она не предусмотрена здесь государством и его бюджетом. Эти люди, - частные лица и могут говорить что угодно. Ваше дело, как отнестись к их словам. Можете и обвинение предъявить, если хотите.
Тут Пол вновь ухмыльнулся. Видно, происходящее его очень забавляло. Вот-вот засмеется, еле сдерживается.
- Расценивайте это как маленький спектакль, - продолжил староста, - Вы в нем сыграли роль. И неплохо.
Пол Брэйер снова вмешался в речь Теаве, на сей раз вполне серьезно:
- Как три дня назад взорвали вход в пещеру, так же могла этой ночью взлететь на воздух ваша палатка. Теаве говорит, вы нашли нечто чрезвычайное?
Пол перешел от одной темы к другой неожиданно, Николай не сразу понял смысл сказанного.
- ...Все-таки три дня? Это на самом деле так? Не может быть! Вчера утром я разобрал камни входа, вчера вечером был уже здесь, под охраной. Какие же три дня? Да две ночи! И вообще я ничего не понимаю. Как мог "Хамсин" уйти раньше времени...
Судя по лицам собеседников, настала их очередь изумляться. Тайменев вскочил на ноги, бросился в дом и вернулся с сумкой. Быстро вытряхнул содержимое на ступени крыльца: две статуэтки, фотоаппарат и три кассеты, свечи, фонарь, бутерброды с ветчиной и сыром в блестящей фольге, четыре дощечки ронго-ронго.
Захрустев фольгой, он развернул бутерброды: они были в полной целости, сохранив первозданную свежесть. Он так и не успел к ним притронуться. Николай откусил от одного, затем от другого бутерброда. Вкус соответствовал внешнему виду.
Взгляды губернатора и старосты скрестились на кохау ронго-ронго. Тайменев, не обращая внимания на их интерес, спросил:
- Объясните мне, как за три дня они не испортились? Как такое возможно? Я ничего не ел, пока бродил по пещере, и сохранил завтрак в неприкосновенности. Термос остался где-то там, я его не открывал, легко проверить, - он возмущенно постучал кулаком по мышцам своего живота, - Здесь что-то не так, господа!
Все молчали, ошеломленные словами Николая. Оснований, чтобы не верить Тайменеву, у них не было, как не было таких оснований и у него по отношению к ним. Тем не менее у каждого в голове роились вопросы, каждый искал нечто, подтверждающее или опровергающее ту или иную точку зрения. А совместить несовместимое не получалось. На самом деле, как может человек пробыть несколько суток в экстремальных условиях без еды и питья, и не хотеть ни того, ни другого? Да еще и после всего выглядеть нисколько не хуже прежнего.