Лал Чанг скользнул взглядом по Тайменеву и вопросительно посмотрел на Пола. Тот ответил:
- Да, мы рядом.
- Рад вас слышать, губернатор, - Тайменев проговорил неуверенно, не видя микрофонов.
- Рад... Радость... Она только манит нас. И уходит, только мы приблизимся к ней. Прошу, запоминайте все, что я буду говорить. У вас бы это назвали репортажем с места событий. Мы с Теаве и Хиларией в музее Хейердала, на втором этаже. Теаве настраивает технику общения с миром. А я буду говорить о том, что увижу. Вы, Николай, должны смотреть моими глазами, глазами Хиларии, глазами очевидцев. Потом все будет искажаться в домыслах и в голом обмане. Вы это знаете. И мои слова вам пригодятся.
- У них в музее большая радиостанция законсервирована, - прошептал Пол на ухо Николаю, - На крайний случай. Вот и выстрелило ружье! Как говорится: не готовь ничего на черный день, он и не наступит. Пока он использует мою станцию, но она маломощна.
На сей раз Пол и не пытался скрыть волнения. Оно передалось и Николаю. Он вслушивался в слова Хету и пытался представить все то, что тот видит через широкие окна второго этажа своей резиденции в долине Анакена.
Крупно дрогнула палуба под ногами, Лал Чанг встревоженно взглянул на Пола Брэйера. Тот лишь вопросительно поднял брови. Вернулась привычная мелкая дрожь, рождаемая силовой установкой, и капитан успокоился. Или сделал вид, что ничего страшного не происходит. Тайменев вновь, как в минуты сверхнапряжения в пещере, отметил в сознании течение одновременно нескольких потоков-слоев информации. Складывалось поле интуиции.
То, о чем говорил губернатор Рапа-Нуи по радио с острова на рейдер, идущий в неизвестный порт Большой земли, было абсолютно невероятным. Обстановка снова складывалась таким образом, что Тайменев вспомнил о преданиях прошлого. Происходящее на острове представало перед его взором в четких мыслеобразах. Голос Хету рисовал не только словами. Звуки его голоса, как волны несущей частоты при радиопередаче, несли на себе смодулированный сигнал, тот самый сигнал, ради которого организована радиопередача, ради которого действуют источник питания, антенный контур и все другое...
- ... Они зашатались и поворачиваются. Первыми задвигались те, у кого на головах пукао, - Тайменев видел, как стоящие спиной к океану великаны с красными париками-пукао на головах вдруг разом зашевелились, - Все в сторону Рано-Као. Думаю, начал действовать скрытый центр в Оронго...
Холодок пробежал по спине Тайменева. Двинулись великаны! Он вспомнил свое видение в Оронго и о том, что о видении в суете дней ничего не сказал ни губернатору, ни Франсуа. "Закатная" карта... Как он мог забыть! Николай виновато посмотрел на Пола, но тот успокаивающе поднял ладонь: "Все потом. Сейчас главное, - ничего не упустить", - говорила она.
- ...Они движутся сами по себе. Мана действует. Хилария фотографирует. У нас нет видеокамеры. Заколыхалась земля. Похоже на землетрясение. Я послал в Ханга-Роа с предупреждением. Они успеют уйти.
Фразы Хету летели самостоятельными смысловыми единицами, отделялись паузами и складывались в картину, помрачающую здравый смысл. Интересные, странные впечатления рождала его речь. Он выбирал отдельные явления, отражал их несколькими предложениями, переключал внимание, - и вновь импульс-картинка, новый смысл, новый взрыв сопереживания, совидения.
- Антипод Маке-Маке. Дыхание угрозы. Ничего уже нельзя отложить и отсрочить. Только быть в готовности. Такова судьба человеческая. В лучшем случае.
"Да, - думал Тайменев, слушая губернатора, на глазах которого гибло все, чему он посвятил всю жизнь, - Неизбежность гибели... Ничто, конечно, не вечно. Мы привыкли повторять эти слова, не вдаваясь в их глубинный смысл. Вечность, конечность бытия, - что за этими словами?
Эсхатология живет и процветает не на пустом месте. И цивилизация неизбежно погибнет. Таков неопровержимый закон. Закон чего? Развития? Что придет на смену исчезнувшему, никто не знает и не узнает никогда. Но тогда зачем все? Зачем Хету, зачем он, Тайменев, Хилария? Наконец, зачем наши слова и наши дела? Все ведь уйдет в небытие, станет прахом. И сам прах исчезнет. В пыль превратится Эйфелева башня, песком станут пирамиды долины царей. А затем и песок разложится на составляющие, так что памяти о нем не останется. И сама память обратится в ничто".
- Конец одного, - всегда начало другому, - продолжал Хету, - Чтобы начать новую жизнь, надо умереть. Делаю перерыв в передаче, мы попробуем передавать SOS на международной волне. Теаве справился с усилителем мощности. Продублируйте меня вашей станцией.