Вот уже белый пар клубами и барашками оживил мрачный вид черной, сверкающей звездами тучи. Белые, синие, голубые вспышки чередовались, совмещались, контрастируя с появившимся алым, а затем и сочно-красным цветами. Багровые линии выносили в небо раскаленные вулканические бомбы. Видимое не координировалось со звуковым сопровождением, звук запаздывал.
А голос губернатора, раздающийся из самого адова центра, продолжал звучать, обращаясь уже ко всем людям Земли, к тем, кто еще живет и желает оставаться в списках живых. Голос Хету венчал невероятную картину, составленную из чистейших оттенков белого, черного, синего, голубого, фиолетового, алого, красного и еще неизвестно каких красок. Всех, кроме зеленой краски жизни.
А Тайменев, оставаясь на безопасной вздрагивающей палубе корабля-рейдера, никак не мог вернуться в музей Хейердала. Вторично не получалось.
- Хилария... Что же с ними будет? - прошептал Николай, - И почему мы продолжаем удаляться? Ведь можно...
Хилария, такая, какой он ее увидел в первую секунду их встречи, закрыла море и рубку. Одна мысль билась в висках: выдержит ли "Менделеев" удары волн, справится ли его команда с раскаленными обломками падающего с неба возмездия. Захотелось по-детски закричать и сделать немедленно что-то такое, что заставило бы этих взрослых вооруженных людей вмешаться в события и изменить их.
- Успокойтесь, - заговорил Лал Чанг, поблескивая глазами, - Мы не в силах ничего сделать. И не вправе. Там справятся и без нас. А у нас другое...
Пол Брэйер положил горячую руку на плечо Николаю. Стало полегче.
- Вспомни слова Хету. Разве он тебе сказал "прощай?" Он тебе сказал "до свидания". А Хету всегда знает, что говорит и не привык пустословить.
Тяжелая боль в груди отпустила. Схваченное было грубыми тисками горло расслабилось. Он вспомнил "Закатную карту" в Оронго: "зонтик" над Рано-Као и бегущих во все стороны от трапеции человечков. Только теперь он понял, от чего и куда они бегут, поскольку сам оказался одним из бегущих. А среди оставшихся, - дорогие ему люди, которых он готовился забыть еще несколько часов назад, мечтая о возвращении домой. Если губернатор останется жив, то, возможно, не весь остров погибнет.
Что будет с открытой центральной пещерой, средоточием тайн? Неужели они уйдут окончательно в Прошлое к тем, кому и принадлежали? Будет ли так справедливо? И никто вторично не доберется до разгадки маны, до истоков психической энергии.
Никакая мафиозная организация теперь не сможет проникнуть в секреты людей Пангеи и Гондваны. Не будет всемирной диктатуры с помощью супероружия.
Но все же было жаль. И Тайменев цеплялся мысленно за малый исчезающий шанс, за остающуюся надежду. Как он хотел бы вернуться туда, к карте неземной земли, к красной воде Маке-Маке.
Вместе с Хиларией... Вместе с Полом и Франсуа. Марэн ничего не подозревает. И не скоро узнает о случившемся. Жаль его, он тоже сроднился с островом. И потерял его. Сразу после исчезновения свежеобретенного друга: Профессора, Расейского, Василича... Едва ли они встретятся. Марсель... В той стороне у Тайменева нет интересов. А в его краях Франсуа нечего делать.
Черно-красный зонтик за кормой становился все меньше. Они молча слушали охрипший от напряжения и окутавшей остров плотной дымовой завесы голос Хету. Паузы стали длиннее, рядом слышны чей-то кашель, крики, шум моторов. Удивительно, как различались эти звуки на фоне гула и грохота, проникающих в рубку рейдера через микрофоны Рапа-Нуи.
- ... Мы еще увидимся. Вы нужны нам... Помните, нужны нам. Мы успели переснять в пещере все или почти все на видеокамеры "Менделеева" и фотопленку. Мне только что принесли новые кассеты. Их много. Все, что смогли, мы вынесли оттуда. От взрыва обнажился главный вход. Он недалеко от меня. Разбираться некогда, заканчиваем погрузку на "Менделеев". Люди эвакуируются, все идет нормально. Но я уверен, озеро останется. Оно выдерживало и не такие испытания. В том смысл жизни. Остров будет жить. Не знаю, каков он будет, что останется, а что появится... Видимости нет, передача теряет смысл. Конец связи.