Принцы замерли, стиснув руки на мне почти до боли, но тут же ослабили хватку. Видимо, сообразили, что снова синяков понаставят.
Я же не могла отвести взгляд от золотых глаз короля с вертикальными зрачками.
Как же было жутко.
Меня ощутимо придавило: такого сплетения заклинаний допроса я даже представить себе не могла. Похоже, король действительно решил выяснить всё прямо сейчас.
Мне поплохело. Меня одновременно бросало в жар и в холод, тело скручивало, я дрожала. Если бы не принцы рядом, я бы точно сошла с ума.
— Я дважды задал тебе вопрос, Оливия, — сказал король. — Отвечай.
— Я уже ответила, — едва слышно произнесла я. — Сейчас я ни на кого не работаю.
Неожиданно для самой себя я начала развивать ответ и подробно рассказывать, почему же я ни на кого сейчас не работаю — видимо, так действовали заклинания, которые король щедро на меня высыпал.
— Меня уволил Хейнар. Потом мне предлагали работать у Фриды. Странная женщина хватала меня за руку и говорила, что мне достаточно прийти на площадь и заплести косу…
Я подробно пересказала встречу с той невысокой пожилой женщиной с выцветшими глазами, потом со стариком на набережной, затем о попытках найти работу, об отказах по всему королевству.
Потом как-то плавно я перешла на события на площади. О том, как почувствовала чужие взгляды. О бойне и о том, как вытаскивала в убежище из Берга иглу.
В какой-то момент я обнаружила себя сидящей на диване между Эйнаром и Бергом.
Мои принцы сидели близко ко мне, зажимая между собой, держали мои руки в своих широких ладонях, рассматривая мои пальцы и успокаивающе их поглаживая.
Король драконов сидел в кресле напротив и задумчиво слушал, положив ногу на ногу и подперев подбородок здоровенным кулаком.
— Отец, — тихо сказал Эйнар, обнимая меня за плечи. — Будь уверен. За неснимаемую исповедь…
Тот отмахнулся, но Берг так же тихо добавил:
— Эйнар сказал, я подтвердил.
Король мрачно глянул исподлобья на сыновей, а потом снова посмотрел на меня.
А я всё рассказывала и рассказывала.
Отчаянно краснея, но не в силах остановиться, обтекаемо прошлась по нашей близости в убежище. Потом про то, как перепугалась из-за появления короля, провалилась по уровням магического зрения и увидела у него четыре иглы.
Когда я дошла до того, как меня обняли мои принцы в этой комнате, король перебил и приказал:
— Теперь с выпускного и до площади.
И снова я рассказывала. Когда я охрипла, Эйнар налил для меня воды, сопровождаемый мрачным взглядом короля, а я продолжала говорить, пригубливая воду и чувствуя, что мне становится всё легче и легче.
Я уже не чувствовала давления заклинаний. Они были, но Эйнар и Берг что-то делали, вливали в меня силу, и мне становилось легче.
Почему-то теперь я говорила и про свои эмоции.
То краснея, то бледнея, я пыталась сопротивляться заклинаниям правдивых голосов, но всё равно рассказывала про чувства к принцам, про Вирму, как писала то письмо.
Как переживала за сестру, искала работу, отвергала сомнительные и явно противозаконные приглашения, и снова и снова искала способ найти деньги для лечения сестрёнки.
Как радовалась работе у Хейнара. Как отправила почти весь огромный аванс родителям. Про все эти сложные и опасные задания.
Про маскарад на балу у короля и случайную встречу с принцами…
Драконы слушали и не перебивали, когда я вываливала им все свои чувства от этой встречи: дикий стыд, отчаянную радость от встречи, горечь от того, что нам никогда не быть вместе. Как рассматривала синяки, а моя злость на их неаккуратность сменялась желанием это снова повторить.
Затем опять блуждания по городу, встреча с пожилой незнакомкой, сдавившей руку с синяком, мою злость на неё. О мыслях, что это принцы мне снова рушат жизнь.
Встречу с принцами на площади, события во время схватки принцев на площади, потом в убежище, но теперь уже приправленные густым слоем моих мыслей и эмоций в эти моменты… — это я договаривала уже едва слышно.