Но если недостатки защиты германских тяжелых крейсеров, обрисовавшиеся еще на чертежных досках, можно понять, то другую их проектную характеристику, оказавшуюся крайне отрицательной, трудно простить и германским адмиралам, и конструкторам. Тем же летом 1934 года решался вопрос о типе энергетической установки. Чрезвычайно удачно выбранные для «карманных линкоров» дизели, обеспечившие им огромную дальность плавания, не вполне подходили в качестве единственных машин для крейсеров. Причин тому было несколько. Уже на «Дойчланде» на больших ходах выявилась сильная вибрация, мешавшая, в частности, действию приборов управления огнем, хотя скорость достигала всего 27 узлов. Поэтому для более скоростных крейсеров предлагалось промежуточное решение: дизельная установка для экономического хода и традиционные паровые турбины — для полного хода в бою. Однако и Редер, и руководители конструкторского бюро предпочли принципиально другой вариант: чисто паротурбинную установку с высокими параметрами пара, хотя и из совершенно разных соображений. Высшие офицеры флота прежде всего думали о тактических неудобствах совместного использования чисто дизельных и чисто турбинных единиц, а также кораблей со смешанной энергетикой. Действительно, экономическая скорость «карманных линкоров» составляла 18–19 узлов, тогда как имевший крейсерские дизели легкий крейсер «Лейпциг» развивал на них не более 13-ти, и, чтобы двигаться в одном строю с «Дойчландом», «Шеером» и «Шпее», ему приходилось использовать еще и турбины, полностью сводя на нет преимущества комбинированной установки. Такие неудобства играли вторичную роль в случае применения отдельных кораблей в качестве рейдеров (для чего важна прежде всего дальность, а не крейсерская скорость), но как только речь зашла о «большом флоте», тактические несоответствия выходили на первый план. Конструкторы же думали прежде всего о возможности сэкономить вес и упростить инженерные решения, поскольку паротурбинная установка обеспечивала меньшую длину валопроводов, меньшую вибрацию и шум, возможность форсировки (до трети мощности от проектной, вместо 10–15 % для дизелей), большую живучесть и надежность самой механической установки (теоретически турбины могли работать в полузатопленных отделениях). Немаловажными соображениями была относительная простота обучения персонала и меньшая численность машинных команд на турбинных судах.
Надо сказать, что ряд достоинств, связанных с применением пара, более чем уравновешивался его же недостатками. Пар, особенно под высоким давлением, являлся весьма опасным при повреждениях паропроводов, хотя, с другой стороны, его можно использовать при тушении пожаров. Котлы легко выходили из строя при попадании в питательные магистрали забортной воды, а разделение котельных и турбинных отделений на водонепроницаемые отсеки всегда представляло конструкторскую проблему, тогда как компактные дизели размещались в небольших по объему помещениях.
Однако главным недостатком паротурбинной установки являлась относительно небольшая дальность плавания, которую она могла обеспечить тяжелым крейсерам. Если дизельные «карманные линкоры» могли после прорыва в Атлантику пересечь ее по диагонали, дойти до мыса Горн и вернуться обратно в Германию, имея при этом 20-процентный запас горючего для боя, то намного более крупные и имевшие больший запас топлива паротурбинные «Шарнхорст» и «Гнейзенау» смогли бы «пропутешествовать» в тех же условиях только до экватора, а «Тирпиц» достигал лишь северного тропика. Хуже всех выглядели в этом отношении тяжелые крейсера, имевшие еще меньший боевой радиус, едва превышавший аналогичные характеристики германских линкоров и крейсеров времен Первой мировой войны. Так была сделана главная ошибка при проектировании «хипперов», значительно препятствовавшая их участию в индивидуальных океанских действиях, ошибка особенно очевидная, поскольку «большой флот» Германии так и не был построен.
К недостаткам теоретическим добавились и неожиданные трудности с практической реализацией идеи высоких параметров пара.
Хотя в Германии, как и в Англии, США и СССР, проводились интенсивные работы в этой области, надежность высокопроизводительных котлов еще не была проверена в условиях многолетней практической эксплуатации на боевых кораблях. Поэтому англичане применяли хотя и более тяжелые, но надежные паровые котлы умеренного давления, а американцы нововведения в этой области проводили через продолжительные испытания. В СССР эксперименты с новой техникой завершились неудачей с постройкой эсминца «Опытный», и только немцы ринулись в новую область без оглядки. Это весьма отрицательно сказалось на качествах ряда их боевых кораблей, и в первую очередь — тяжелых крейсеров.
Между тем доработка общего проекта продолжалась. В конце 1934 года Редер утвердил, наконец, окончательные характеристики «крейсера в 10 ООО т», прекрасно сознавая, что это водоизмещение будет значительно превышено. Правда, попытки ограничения размеров имели место, о чем, в частности, свидетельствует уменьшение брони пояса до 80 мм, причем лишь в центральной части (70 мм в корме и только 40 мм в носу). Теперь предстояло воплотить эскиз в детальные чертежи. 30 октября 1934 года фирме «Дойче Верке» в Киле был выдан официальный заказ на головной корабль серии, «крейсер Н» — «Эрзац „Гамбург“. Одновременно верфь „Блом унд Фосс“ в Гамбурге получила заказ на вторую единицу, „крейсер G“ — „Эрзац „Берлин“. Началась разработка рабочих чертежей, хотя с ней не спешили: Германия официально все еще находилась под действием версальских ограничений. Вся подготовка к постройке осуществлялась под руководством старшего кораблестроителя ВМС Германа Буркхардта.
16 марта 1935 года Гитлер объявил о денонсации мирного договора, завершившего Первую мировую войну. В попытке ввести немецкие вооружения на море в рамки хотя бы каких-нибудь „законных“ ограничений, Британия быстро заключила сепаратное англо-германское соглашение, по которому Германия имела право довести свои морские силы до 35 % (по водоизмещению) от английских в каждой из категорий боевых судов. Этим молчаливо признавалось право Германии построить крейсера с 203-мм пушками в пределах 51 000 т.
Соглашение отпустило сжатую пружину. Еще до его официального подписания, в апреле 1935 года началась ускоренная разработка детального проекта. В конце того же года флот заказал третью единицу — крейсер „J“. При формальном водоизмещении 10 ООО т в пределах, отпущенных англо-германским соглашением, можно было заложить еще два крейсера. Однако в 1936 году Англия, США, Япония, Франция и Италия собрались на вторую Лондонскую морскую конференцию, на которую первоначально пригласили и Германию. Но Франция отказалась сидеть за одним столом с нарушителями Версальского договора, и Гитлеру так и не удалось полностью включить Германию в мировую систему, хотя определенные усилия в этом направлении прилагались. Так, в июне 1936 года произошло утверждение начала постройки еще двух больших крейсеров, аналогичных первой тройке, но вооруженных двенадцатью 150-мм пушками. Тем самым демонстрировалась „добрая воля“ в ограничении числа немецких тяжелых крейсеров. Действительно, в июле того же года последовал заказ как на сами корабли, так и на башни и орудия к ним. Особым требованием предлагалось спроектировать основания башен таким образом, чтобы они имели тот же диаметр, что и двухорудийные 203-мм установки тяжелых крейсеров. (Совершенно аналогично поступили и японцы со своими „легкими“ крейсерами типа „Могами“.) И Гитлер, и Редер абсолютно не сомневались в том, что при первом же удобном случае будет осуществлена замена трехорудийных 150-мм башен на двухорудийные 8-дюймовые. На деле случай представился очень скоро: уже в 1937 году, еще до закладки „легкой“ пары — „К“ и „L“ — их решили строить сразу в качестве тяжелых крейсеров, хотя разработка новых трехорудийных 150-мм установок продолжалась до 1941 года.