Украинский президент был свергнут людьми, которые за него никогда не голосовали, и в этом смысле последний майдан никоим образом не является следствием какого-то разочарования в Януковиче. Это как если бы члены Партии чаепития и всякого рода аризонские «милиции» съехались в Вашингтон и свергли президента Обаму, выдавая насильственный акт за волю всего американского народа. Неудивительной представляется и реакция тех, кто за Януковича голосовал — жителей Восточной Украины. Дальновидные наблюдатели предсказывали возможность в будущем гражданской войны на Украине ещё после первого Майдана 2004 года.
Так или иначе, победа Майдана 2014 года означала очередной триумф на Украине прозападных и откровенно антирусских сил, активно поддерживаемых и спонсируемых Западом. Соответственно, основной задачей пришедших к власти в результате свержения Януковича «национально ориентированных сил» стало закрепление итогов своей победы на длительное время и создание таких условий для «восточных», при которых они никак не могли бы вернуть себе власть. В частности, закон о люстрации и о отмене использования русского языка.
Сама по себе антирусская революция на Украине абсолютно неприемлема с точки зрения интересов и престижа России. Поэтому российская правящая элита неизбежно должна была ответить на выпады типа «кто не скачет, тот москаль». Соответственно, неизбежной и явной задачей Москвы было чётко продемонстрировать Украине, что та исчерпала лимит на антирусские революции. Поэтому можно сказать, что мир между Украиной и Россией был разрушен не Путиным, а антимоскальской революцией в Киеве.
С этой точки зрения жёсткие действия России в Крыму, исконной российской территории, были, по-видимому, неизбежными. Однако до сих пор остаётся неясным, отдавали ли себе отчёт люди в Кремле, принимавшие решение о крымской операции, какие долгосрочные и масштабные последствия повлечёт за собой эта акция.
Основной проблемой присоединения Крыма стало то обстоятельство, что при сохранении статуса остальной Украины, аннексия Крыма не улучшала, а в целом ухудшала геостратегическое положение России, делая Украину своим антагонистом. Устранить эту угрозу можно было двумя способами: либо радикально изменив политический курс Украины, либо резко ослабив её тем или иным способом — лучше всего путём её расчленения и присоединения к Российской Федерации русскоязычных областей Юга и Востока Украины, составляющих так называемую Новороссию.
В этих условиях «второй тур» на Украине был неизбежен, тем более что русскоязычное население Юга и Востока Украины с воодушевлением восприняло присоединение Крыма к России.
Понимали ли это в Кремле? Кажется, понимали, потому что и действия группы Игоря Стрелкова в Славянске, и общая координация пророссийских выступлений на Юге и Востоке Украины были невозможны без санкции высших российских властей. Но чего именно хотела Москва на Украине в апреле 2014 года и насколько далеко намеревалась зайти? Это до сих пор остаётся загадкой, и ответ на неё может многое прояснить в украинской трагедии.
Официальные требования Москвы к Киеву, изложенные в известном мартовском заявлении Министерства иностранных дел России, сводились к федерализации Украины и обеспечению прав пророссийских регионов. Теоретически это позволяло нейтрализовать враждебность украинского государства. Однако кто мог гарантировать Москве, что такой внутриукраинский порядок (даже если бы такой порядок и возник) будет соблюдаться? Невозможность таких гарантий делала сценарий расчленения Украины и отделения от неё Новороссии более целесообразным с точки зрения российских интересов.
Однако такое дробление не могло произойти без российского силового вмешательства и без военного прикрытия со стороны России действий пророссийских сепаратистских сил — подобно тому, как это было сделано в Крыму. Именно на такой сценарий рассчитывали и русский Гарибальди — Стрелков, и большинство повстанцев Новороссии.
Однако такой ход событий неизбежно вёл к серьёзной конфронтации с Западом, ошеломлённым стремительной российской аннексией Крыма, а теперь ещё и открывшейся перспективой полного разрушения Украины в качестве краеугольного камня антирусского «санитарного кордона». В этих условиях Москва, по-видимому, оказалась не готовой к решительным действиям на Украине и решила попытаться осуществлять военные действия на Юге и Востоке Украины в основном с помощью «местных» и «засланных» повстанческих сил. Это оказалось крупным просчётом — как теперь очевидно, в Москве переоценили масштабы пророссийской активности в этих регионах Украины и недооценили силу украинского национализма и заинтересованность украинских элит в сохранении «самостийности» и своего места в ней. В результате отказа России от силового прикрытия восстания на Украине руки у Киева оказались развязанными, на Востоке страны разразилась кровавая гражданская война, день ото дня набирающая обороты и обрекающая Россию на вовлечённость в эти трагические события.