По завершении этого разговора скептически настроенный мистер Фордайс сообщил американцу, что, к сожалению, ему необходимо будет находиться под тем, что технически было известно как «домашний арест». Им придется попросить его оставаться в этом гостиничном номере, пока власти не рассмотрят доклад мистера Фордайса и решат этот вопрос. Телефон будет удален, и мистер Олдермен или какой-либо другой представитель разведки останутся дежурить за дверью. Ланни дружелюбно улыбнулся и спросил: «А что, если будет воздушная тревога?» Последовал ответ без малейшей улыбки, что мистер Олдермен будет сопровождать вас в убежище. Посетители не разрешены и запрещена входящая и исходящая корреспонденция. Но ему будет разрешено заказывать еду в свою комнату, а также получать газеты.
Ланни не беспокоился о результатах, потому что он догадался, как это будет. Через три или четыре часа вернувшийся добропорядочный агент сообщил ему с искренним сожалением решение властей о том, что они больше не могут позволить ему оставаться в Британии или вернуться сюда до окончания войны, и, возможно, позже. Вежливость требовала, чтобы Ланни показал огорчение, но внутренне он веселился. «Как я могу видеться с моей маленькой дочерью?» — спросил он. И всё, что мог предположить мистер Фордайс, было, что он может забрать свою маленькую дочь в Штаты или видеться с ней в какой-нибудь другой стране, если пожелает. Но ни при каких обстоятельствах он не может вернуться на Британские острова.
«И как мне уехать?» — задала вопрос нежелательная личность.
— Это ваш собственный выбор. Как вы предпочитаете?
— Я предпочитаю лететь.
— Хорошо, это будет устроено.
— Чем скорее, тем лучше, для меня.
— Совершенно верно, мистер Бэдд, какой маршрут вы выбрали?
— Скажем, Ирландия и Бермудские острова?
— К сожалению, у нас нет контроля над Ирландией. Как Исландия и Ньюфаундленд?
«Отлично», — сказал Ланни. — «Я ездил на яхте по этому маршруту двенадцать лет назад». Ланни был безмерно доволен, потому что он собирался уезжать, а это давало ему приоритет № 1. Кое-каких военных или дипломатов выкинут, а он займет их место! И все, не двигая пальцем!
«Вы понимаете», — сказал представитель разведки, — «поездка будет за ваш счет».
— О, конечно. А как я получу деньги из банка, и где я оплачу проезд?
— Вас сопроводят. Самолет, несомненно, уйдет утром, я сообщу вам, как только я всё устрою.
«Большое вам спасибо», — сказал агент президента. — «Позвольте мне добавить, что я ценю любезность, которую вы проявили в этом печальном случае».
— Не стоит благодарности, мистер Бэдд.
Агент поднялся, чтобы уйти, и Ланни не удержался от маленького хулиганства. — «Разрешите мне сделать предложение, мистер Фордайс. Пари».
— Пари, мистер Бэдд?
— Просто небольшое. Если я не буду в Англии в течение трех месяцев с сегодняшнего дня, я отдам вам пятерку, и вы сможете отвезти свою даму пообедать или на шоу. С другой стороны, если я снова вернусь, вам придётся кормить обедом меня.
Фордайс настороженно посмотрел на него. Затем, после паузы: «Полагаю, вы хотите сказать мне, что мы делаем ошибку в этом вопросе».
Ланни ухмыльнулся. — «Это то, о чем я хочу оставить вас поразмышлять. Но как насчет моей ставки?»
— Боюсь, это не совсем то, что вы, американцы, называете 'протоколом', мистер Бэдд, но если вы действительно приедете, я надеюсь, вы не преминете дать мне знать.
Кто когда-либо говорил, что у англичан нет чувства юмора?
КНИГА ПЯТАЯ
В делах людей прилив есть и отлив [58]
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Против женских чар [59]
I
В тот день, когда Ланни покинул Англию, в газетах появились потрясающие известия о том, что Рудольф Гесс приземлился на землю Шотландии, но ни слова о том, зачем он прибыл, или о том, что с ним делается. Так что разыгрались самые буйные фантазии. Сбежал ли он от гнева, который, как он увидел, должен обрушиться на него? Поссорился ли он со своим фюрером, и теперь он раскрывает секреты своего фюрера? Разве это не означало подрыва боевого духа нацистов, и не было ли это началом конца? Или его послал фюрер? Или инцидент с вывихнутой лодыжкой раскрыл попытки тех старых сторонников умиротворения Британии договориться с Германией? Было почти столько догадок, сколько людей, которые их высказывали.
И когда самолет Ланни пролетел через весенние туманы на далеком севере и благополучно приземлился на Лонг-Айленде, он купил много газет и обнаружил, что в этой половине мира было всё то же самое. Британским властям было больше нечего сказать. Нацисты официально объявили, что заместитель фюрера долгое время страдал от нервного расстройства и что его несанкционированный полет означал, что он определенно не в себе. Может быть, это правда, или это просто алиби Гитлера? И как это могло повлиять на немецкий народ? Конечно, это должно смутить их и встревожить. Это нанесло большой удар по их делу. Сумасшедший может говорить и может раскрыть секреты. Что самый надежный друг фюрера может рассказать своим похитителям?
Ланни, как всегда, было нужно позвонить в Вашингтон и условиться о приёме. Ожидая, пока его устроят, он мог позвонить отцу и сообщить, что он в безопасности. Робби сказал, что он рад слышать голос Ланни, а затем спросил: «Что, черт возьми, произошло в Шотландии?»
— Там нацисты пытались заключить сделку, а их обманули.
— Мистер Биг знал об этом?
«Возможно, он знал, я не могу сказать. Я всё расскажу тебе, когда тебя увижу». — Это все, по телефону. Когда отец услышал, что Ланни едет в Вашингтон, он сказал: «На обратном пути не забудь сделать остановку и повидать Реверди. Мы вместе ведём большой бизнес, он расскажет тебе об этом». Ланни улыбнулся, зная, какой «большой бизнес» его ждёт в Долине Грин Спринг!
Его свидание с президентом было назначено в обычный час этой ночью, и он едва успел вызвать такси и добраться до аэропорта. Какой-то крупный роскошный бизнесмен был высажен и стоял у самолета, дымился и пыхтел, потому что думал, что его бизнес тоже важен, а какой-то дьявол занял его место, и была ли эта страна свободной, или нет?
Такое было сообщение между Нью-Йорком и Вашингтоном в эти дни необъявленной войны. Двенадцать миллиардов долларов, выделенных Конгрессом, завершили работу, начатую Новым курсом, о переносе столицы Америки с Уолл-стрита в офисы Вашингтонских бюрократов. А потребности в транспортном сообщении между двумя городами переросли все существующие возможности. Во-первых, Ланни не удалось достать такси, а затем он не смог получить комнату в отеле Мэйфлауэр, где он обычно останавливался. После того, как он получил комнату в менее престижном месте, он едва успел умыться, побриться и перекусить, прежде чем пришло время выходить на улицу, где его посадили в машину эти два человека. Когда он заметил Бейкеру: «В Вашингтоне должно быть напряженное время», сердечный ответ был: «Вот именно!»
II
Итак, Ланни снова вошёл в эту спальню, которая стала для него самым интересным местом в мире. Если бы не фотографии, которые он видел в газетах, он мог бы поверить, что Франклин Рузвельт все время отдыхает в старомодной постели из красного дерева с синим покрывалом. А рядом находится стол для чтения с лампой и стопкой документов. Меньшая стопка лежит на кровати, а у него на коленях часто находятся документы. Ланни мог бы подумать, что «Губернатор» никогда не носил ничего, кроме сине-белой полосатой пижамы с пончо и свитера под горло или синей накидки. Он всегда наклонялся и твердо протягивал правую руку, и на его лице всегда была улыбка, а в устах какое-то шутливое замечание. Он любил своих друзей и любил видеть их, и он никогда не важничал и не выглядел торжественно, если это не было поистине торжественным событием.
58
[58]