От этих писем многое зависело, гораздо больше, чем мог подумать даже Ланни. Первым результатом был телефонный звонок. В палатах этого госпиталя не было телефонов, но для пациента в две тысячи долларов они нашли длинный шнур и притащили аппарат из зала. Это Балтимор, штат Мэриленд, вызывал Галифакс, Новая Шотландия, и это может считаться важным. Голос Реверди Холденхерста был слышен, как будто он был в комнате. — «Мы готовимся к нашему круизу, не хотите ли вы передумать и пойти с нами?»
— Боюсь, что пройдет какое-то время, прежде чем я смогу совершить путешествие, Реверди. Это говорит человек, у которого каждая нога весит четверть центнера.
— Мы будем вас ждать, если вы скажете да. Ничто не принесло бы нам больше удовольствия, и у вас будет полный покой и смена впечатлений, там будет тепло, куда мы идем.
— Так или иначе, я потерял любовь к морю, Реверди. Мне не нравится думать о море.
— Яхта это не самолёт, и мы тщательно выбираем наш маршрут. Сезон ураганов позади, куда мы идем, и нет ни малейшей опасности. У нас будет врач, который позаботится о вас, и мы обеспечим все удобства. Мы возьмём одну из тех хирургических тележек, которые у них есть в больницах, и, как вы знаете, у нас на Ориоле есть подъёмник. Вас могут доставлять из вашей каюты на палубу, и вы можете наслаждаться солнцем или тенью, что бы вы ни выбрали. Если вы останетесь там, где находитесь, вы будете постоянно в помещении. Подумайте, Карибский бассейн, Панама, затем Южные моря, Самоа и Таити, а затем Южный Китай, Бали и Ява. Когда вы сможете сидеть, у нас будет кресло-коляска, и когда вы начнете ходить, у нас будет человек, который поможет вам. Подумайте!
Трудно было сказать «нет» такому предложению. Отец не упомянул, что у него есть дочь. Если бы у Ланни были какие-то сомнения в том, пойдет ли Лизбет, он мог бы спросить, но он этого не сделал. Все, что он мог сказать, было: «Вы слишком добры. У меня нет представления о том, как долго я буду в гипсе, и мне не хочется, чтобы вы причинили себе такие неудобства».
— Гипс не имеет большого значения. У нас на яхте много сильных людей, и они могут вас возить. Я мог бы прийти на яхте в Галифакс за вами, но я не думаю, что они позволили бы яхте находиться в этих водах.
— Это было бы слишком опасно.
— Хорошо, Робби, может устроить вашу доставку самолётом, скажем, в Майами. Это приятное место, а я бы ждал там столько, сколько вам захочется. Ни для кого это не проблема.
Это было княжеское предложение. Так очень богатые относятся к своим друзьям. Ланни точно знал, что это значит. Капиталист Балтимора говорил: «Приходите и берите в жёны мою дочь, ваши раны и повреждения не имеют никакого значения. Приходите и ухаживайте за ней, пока мы плывем по теплым тропическим морям, и женитесь на ней в любом выбранном вами порту. Забудьте о своих заботах и невыполнимых заданиях, и приходите в страну вкушающих лотос!»
Страна, где перемен как будто нет и нет.
И бледнолицые, как тени древней саги,
Толпой у корабля сошлися лотофаги [72], -
В их взорах трепетал вечерний скорбный свет. [73]
X
В других случаях Ланни счёл бы назойливость своего друга плохим вкусом, но теперь, когда он стал калекой и не думал, что может быстро поправиться, это предложение выглядело добротой, которую нельзя недооценить. Ланни мог только молить: «У меня есть задание, Реверди, о котором я не могу говорить. Вы считаете, что уйдете на шесть месяцев, а я надеюсь, что снова буду в порядке для работы за меньшее время».
— Хорошо, если это произойдет, мы не будем задерживать вас. Когда вы почувствуете себя достаточно хорошо, вы можете сесть на самолет через Гонолулу и Сан-Франциско. Я полагаю, вы не откажетесь летать всю оставшуюся жизнь. То, что я хочу сделать, это помочь вам восстановиться лучше и быстрее.
Последнее слово Ланни было следующим: «Я подумаю и дам вам знать. Мне придется справиться у докторов».
Он так и сделал. А они ответили ему, что жар спал, а это означает, что срастание его костей идет удовлетворительно. Передвигаться в гипсе сложно, но с осторожностью это можно было бы сделать. Через неделю или две он должен обладать достаточной силой, чтобы выдержать путешествие. «То есть», — добавил главный хирург, — «если у вас кончатся ночные кошмары». Ланни делал все возможное, но тяжело было головы выбросить атомные формулы.
Вопрос был настолько важен, что Робби Бэдд прилетел еще раз на уик-энд. Он сообщил: «Реверди рассказал мне о своём приглашении, и мы все думаем, что тебе нужно его принять, Ланни. Это гораздо лучше, чем лежать здесь зимой. Здесь дьявольски холодно. Как, ты чувствуешь, холод уже в воздухе».
«Слушай, Робби», — ответил сын, — «нет никакого смысла ходить вокруг да около. Реверди хочет, чтобы я прибыл, потому что Лизбет хочет, чтобы я женился на ней, и если я пойду в эту поездку, это практически означает помолвку».
— Это преувеличение, Ланни, ни один мужчина не должен жениться, если он этого не хочет, и я считаю, что ты не брал на себя никаких обязательств.
— Конечно, нет, но когда девушка старается привлечь твоё внимание, как Лизбет, то становится неловко, и я не смог бы получить удовольствие на этой яхте, если бы не собирался связывать обязательствами отца и дочь.
— Мы с Эстер много говорили об этом, Ланни, и мы хотели бы, чтобы ты более серьезно относился к Лизбет. Мы не можем представить себе девушку, которая будет тебе более подходящей женой. И, конечно, ты дожжен иметь достаточно времени, чтобы осмотреться. Скажи мне еще раз и честно: Есть у тебя другая женщина?
— Есть несколько женщин, которых я знаю, с которыми я мог бы быть счастлив. Лизбет одна, а Пегги — другая. Но у меня есть задание, которое я не могу раскрыть ни одной женщине, а я не мог бы сделать женщину счастливой, скрывая такие от нее секреты.
— Ты не понимаешь своего теперешнего положения, сын. Тот факт, что у тебя было два паспорта и означает, что ты какой-то правительственный агент. Несомненно, об этом шепчутся в военном и морском порту. Здесь кишат немецкие шпионы, и для тебя, возвращение в Германию после того, как это произошло, будет формой самоубийства. Конечно, ты должен заставить себя осознать это!
— Я много думал об этом, Робби, но мое задание настолько срочно, что я должен буду рискнуть. Я просто не могу выйти из игры!
XI
Робби поговорил с врачами, а затем вернулся в Ньюкасл и позвонил Чарли Олстону. — «Ланни не говорит мне, что с ним, хоть ешь его, но я думаю, что ты что-то знаешь об этом».
«Я мог бы узнать», — осторожно признала «важная фигура».
— Ну, тут вот в чем дело. Прежде чем он сможет восстановиться пройдет несколько месяцев, а он своим беспокойством увеличивает этот срок. Врачам приходится давать ему снотворные препараты, и им это не нравится, и ни мне тоже. У него кошмары и крики во сне, он читает длинные формулы, как будто это химия или математика. Сейчас он получил приглашение совершить поездку на яхте в Южные моря, что даст ему полный покой и вернёт его снова к работе, но он не поедет, потому что он настаивает на том, что у него есть задание, и что он должен встать. А у него обе ноги все еще в гипсе.
«Я поговорю с ним», — сказал Олстон. — «Возможно, я могу помочь».