Лорел откинулась на кушетку и вошла в свой странный транс, а Ланни сидел с записной книжкой и карандашом. Вскоре послышалось тихое журчание, в котором можно было распознать голос покойного Отто Х. Кана. Но это было какой-то не такой Отто. Он, казалось, был не в духе, возможно, сбитый с толку странной обстановкой. Когда-нибудь, возможно, ученые будут знать, как управлять этими подсознательными силами, но до этого времени парапсихология остается двусмысленным и часто обременительным предметом. Духи из бездны часто отказываются приходить, когда их зовут. Они сами выбирают для себя время. И когда собираешь своих друзей и ждёшь значимых результатов, они не появляются или плохо себя ведут и ставят в неудобное положение.
Возможно, здесь была неблагоприятная обстановка. Духи требуют веры и любви и не реагируют на холодное научное отношение. Идеальный мастер церемоний, как заметил Ланни, был Парсифаль Дингл, который никогда не сомневался, что каждый дух был именно тем, кем он себя называл. Парсифаль говорил с ними дружелюбно, и они расцветали и раскрывали свои сокровенные тайны. Но с Ланни была только «эта старая телепатия». Он продолжал сомневаться, и в своей душе тайно пытался низвести этих теневых существ до статуса подсознательных автоматов. Независимо от того, насколько он пытался подражать голосу и манере Парсифаля, они не получали от него такого же душевного настроя.
Какова бы ни была причина, Отто Кан сказал, что он ничего не знает о румынском астрологе по имени Реминеску и никогда не имел ничего общего с этим шарлатанством. Вся идея была глупой и скучной. Он сказал, что бабушка Лорел Крестон была милой старушкой, но у нее не было много идей, и она возражала против участия своего потомства в войнах. Он сказал, что там было много китайских духов, все говорили сразу, но, по-видимому, они говорили на кантонском диалекте, который он не очень хорошо понимал. Это, по-видимому, было попыткой юмора в изысканной манере, к которой международный банкир привык на земле. Но когда он сказал, что все эти Линги и Лунги, Синги и Санги для него одинаковы, он был несколько менее изыскан. Когда Ланни познакомил его с мистером Фу, он извинился и сказал, что видит, что пожилой купец был культурным человеком, и что если он назовет какого-нибудь духа, который говорил по-английски, то он, Отто Кан, попытается установить с ним контакт. Но когда мистер Фу назвал своего бывшего делового партнера, то самый лучший контроль мог только описать его костюм и сказать, что его английскую речь было трудно разобрать.
Всё это очень разочаровывает. И когда Лорел вышла из своего транса, Ланни мог только рассказать своим друзьям о тех замечательных вещах, которые произошли в Германии и в Бьенвеню. Но это не убеждает других людей. Они говорят, что они верят вам, и, возможно, они считают, что они это делают, но это не то же самое, что видеть и слышать всё самим. Даже тогда, как заметил Ланни, мало кто может верить даже тому, что они видят и слышат. Все это противоречит полученному убеждению. С младенчества они впитали в себя мысль о том, что каждый ум в мире является отдельным анклавом, отключенным от всех других умов и вынужденным общаться с ними при помощи света и звуковых волн и других физических средств. Какие могут быть прямые контакты ума с умом, как тогда кто-нибудь может хранить секреты и как без секретов можно жить?
И если бы можно было предвидеть будущее, как можно было это вынести? Скептическая женщина-врач заявила: «Если бы вы могли предвидеть будущее, то вы могли бы изменить его, и тогда это было бы не будущее». На что теоретизирующий искусствовед ответил: «Если бы мы могли предвидеть будущее, то это было бы наше будущее, которое мы должны предвидеть и изменить его так, как мы этого хотим». Можно видеть, сколько осложнений это вносит в интеллектуальную жизнь. Это было похуже, чем теория относительности!
XV
Они провели приятный вечер, обсуждая механизм вселенной, как падшие ангелы Мильтона — «о Провиденье, Провиденье, о воле и судьбе, Судьбе предустановленной и воле Свободной, наконец, — о безусловном Провиденье» [87]. Но, они не получили ни малейшего намека на то, что готовилось для них особенно в этот судьбоносный час. И Ланни Бэдд не узнал ничего нового о своей смерти в Гонконге. Этому путешествующему американцу не удалось получить эту информацию ни от загадочного медиума, которая, по-видимому, не зависит ни от времени, ни от пространства, ни с помощью обычных звуковых волн, распространяющихся со скоростью триста сорок метров в секунду. Они приняли участие в позднем ужине и легли спать вскоре после полуночи. Ланни не знал о других, но он заснул тяжелым сном того, кто провел прошлую ночь, сидя на твердом бортике, окружающем покрытый туманом пирс, и чьи ягодичные мышцы все еще болели от такого сурового испытания.
Когда он открыл глаза, было уже светло. Ему снился сон. Он был застигнут грозой и пытался укрыться от молнии. Этот сон смешался с его бодрствованием, и он не был уверен, что это было. В ушах стояли глухие звуки, и ему не пришлось долго лежать и анализировать их. Он слышал их слишком много раз в течение двадцати пяти трагических лет. Сначала в Лондоне во время Первой мировой войны, затем в измученной Барселоне, Мадриде и Валенсии. В последнее время снова в Лондоне и в Париже, и хуже всего, в течение нескольких ужасных дней и ночей на пляжах Дюнкерка.
Он стал экспертом в разных звуках, объясняя их тем, кто их слышал. Зенитная артиллерия создает резкий треск, как при выстреле, так и при разрыве в небе. Бомбы издают тупой тяжелый звук. Бомбы, сброшенные с самолетов, взрываются при столкновении с землёй или каким-либо другим объектом, например, кораблём или домом. Когда Ланни слышал их взрыв, перед его глазами мысленно возникали клубы черного дыма и обломки дома, летящих во всех направлениях, кирпичи и камни, балки и предметы мебели и человеческие тела.
Он оделся и выбежал в коридор. Там были две дамы в чужих халатах. К ним присоединились их хозяин и несколько слуг с широко раскрытыми глазами. Они никогда не слышали таких звуков раньше, и эксперт должен был рассказать им, что он знал. Он считал, что взрывы были на расстоянии пяти или шести километров, но не мог быть уверен, потому что большие бомбы звучат ближе, чем маленькие. Неужели англичане занимаются учебным бомбометанием? Мистер Фу сказал, что это было маловероятно, поскольку у британцев было очень мало самолетов, и летчики прошли подготовку, прежде чем они прибыли сюда. Он пошел к телефону. Но, видимо, значительная часть Гонконга в тот же момент имела то же желание, и он не смог получить связь.
XVI
Это был понедельник, 8 декабря, время Гонконга, и воскресенье, 7-го, в Перл-Харборе. Последнее место находится на востоке от линии смены дат. Американские линкоры уже лежали на дне гавани, а огромный аэродром был массой тлеющих руин. Мистер Фу включил радио и прослушал известие о нападении, хотя, конечно, степень ущерба была скрыта. Они сидели, глядя друг на друга, не понимая, что это значит, что Америка действительно вступила в войну. Не может ли она помочь Гонконгу?
Это было незадолго до того, как радио рассказало им, что происходит здесь. Японские бомбардировщики атаковали аэродром Кай Так на полуострове Коулун в непосредственной близости от прекрасного отеля, в котором проходили танцы в субботу вечером. Эти танцы были устроены в пользу Китайско-британского фонда бомбардировщиков. А теперь таких бомбардировщиков не было, по крайней мере, на территории Гонконга. Радио не говорило этого, потому что они не предоставляли никакой информации врагу. Они просто сказали, что были сброшены бомбы, а не то, что было поражено.
Так было в этой современной войне. Первый ход каждого врага состоял в том, чтобы парализовать средства нападения противника. Никогда больше не будет объявления войны, и всегда первой целью будут аэродромы противника. В этом случае у японцев был аэродром в Кантоне на расстоянии ста семнадцати километров. После сброса бомб они могли вернуться назад и получить еще одну бомбовую загрузку, и так продолжалось в течение всего дня. Это можно было понять, слушая постоянно эти звуки взрывов фугасов. Регулярно в течение следующих восемнадцати дней японские самолеты приходили каждые два или три часа. Поскольку ночные бомбардировки были неточными, они позволяли всем отдыхать в ночное время и снова приходили на рассвете, туманы и шторма позволяли.