— Я согласен, дядя Джесс, я расскажу всё, что я узнал здесь, и все, что ваш начальник считает нужным доверить мне.
— Не стесняйся говорить с ним о Рузвельте?
— Я не вижу никаких причин, почему я не должен. Я уверен, что если бы у меня была возможность спросить Ф.Д.Р., он предложил бы мне рассказать все, что я знаю.
«Хорошо», — сказал старый красный боевой конь, успокоившись, — «я посмотрю, что можно сделать».
«Дай понять, что я не ищу встречи», — предложил агент президента — «Полагаю, я так будет лучше».
«У тебя не было бы шанса получить это по-другому», — ответил дядя.
II
Самолет в Москву был скорым. Он вылетел поздно днем и через четыре часа он опустил их в аэропорту в темноте. Они снова будут под бомбами, как они были в Гонконге, в десяти тысячах километрах отсюда. Их попутчики по рейсу были официальными лицами, в основном в форме. В настоящее время другие на самолетах не летали. Они не располагали к общительности, и американцы сидели со своими мыслями.
Их отвезли в Гостевой дом Наркоминдела, а это означало, что их подняли на вершину социальной лестницы. Это был буржуазный особняк старых времён на улице под названием «Мертвый переулок» [102]. Их разместили в элегантном апартаменте. И они с удовлетворением обнаружили, что здесь всё работает. Не просто туалеты и водопроводные краны, а колокольчики, дверные замки и ящики у бюро. В чернильницах были чернила, и ручки не царапались. Одним из их первых приключений был очень серьезный мажордом, который представил им список продуктов, занимающий четыре страницы мимеографированного текста. Мажордом попросил их изучить его и отметить те предметы, которым они отдали предпочтения.
Они были чрезвычайно скромны в своих требованиях. Они судили советскую революцию по стандартам Яньаня, но они обнаружили, что революция через четверть века может быть чем-то еще. Все продукты, которые они попросили, были им предоставлены, и хозяева настаивали на добавлении ряда дополнительных услуг, в которые входили четыре приема пищи в день, и три из них по четыре блюда. Им было очень трудно убедить старомодного мажордома, что они не могут пить шампанское за завтраком. Русское гостеприимство, о котором они столько слышали, грозило сокрушить их после двух или трех месяцев риса и репы.
Кульминация произошла, когда их хозяева обнаружили, что собирались выйти и осматривать достопримечательности Москвы, одетые в овчинные пальто, которые они купили в Хэньяне и носили в любую погоду, ездили в них на ослах и спали в них на k'angs. Благородная и воспитанная барышня, которая была назначена в качестве сопровождающего, сообщила им, что их следует отвезти в один из складов, где Советы хранят свои меха, и снабдить их пальто и шапками, соответствующими марту месяцу на широте 56 градусов северной широты. Когда они запротестовали, что они никогда не владели такой роскошью и не могут себе этого позволить, им сказали шокированным голосом, что они получат их в качестве подарков. Когда они сказали, что они не могут принять такие дары, им сказали, что если они этого не сделают, то сильно обидят своих хозяев. Когда они спросили, что они сделали, чтобы заслужить такую щедрость, ответ был следующим: «Вы наши друзья, и вы отправитесь по Архангельскому маршруту, а там очень холодно». Оказалось, что они должны иметь не просто пальто, но и шапки и валенки. И когда они пытались взять менее дорогие сорта, им сказали, что они «зарезервированы» и что они должны взять лучший сорт.
Когда они остались одни, Ланни сказал жене: «Существует вероятность, что меня могут попросить переговорить с особенно важным человеком. Я должен был дать слово, что не назову его только другому важному человека в Вашингтоне. Ты должна меня простить».
«Я всегда буду прощать тебя», — ответила она, а затем, сверкнув своими ярко-карими глазами: «Если я буду уверена, что эти важные люди относятся к твоему полу, а не к моему».
Ланни заверил ее: «До сих пор так и было. Единственным исключением была любовница премьер-министра Поля Рейно. И она, бедная растерянная душа, погибла в автомобильной катастрофе. Она собиралась отправить меня к королю бельгийцев остановить Блицкриг. Но мы опоздали. Это была подозрительная тайная встреча, но там присутствовал старый Петен, поэтому встреча стала респектабельной».
III
На речке, называемой Москва, которая впадает в верхнюю Волгу, древние цари Московии построили свою столицу. Она началась с крепостной деревни под названием Кремль, выходящей на реку. Форма Кремля представляет собой равнобедренный треугольник, а внутри его построено много правительственных зданий, и, поскольку древние правители были все благочестивыми убийцами, там присутствуют несколько церквей с куполами в форме лука, перевернутого вверх ногами. Они были покрыты золотым листом, который ослепительно сиял на солнце, но теперь все было под камуфляжем. За стенами Кремля была большая Красная площадь с гробницей, в которой хранилось тело Ленина, но теперь тело было увезено в укрытие, где бомбы не могли его достать. Гробницу закамуфлировали под dacha, или загородный дом. Стены Кремля были окрашены, чтобы напоминать кварталы домов с кустарниками. Вдоль Москвы-реки были растянуты огромные сети с камуфляжем, чтобы превратить её в дома и рощи деревьев.
Всюду, куда ни глянуть, были установлены зенитные орудия, поскольку здесь было одно из самых укрепленных мест в мире. Воздушное заграждение поднималось, когда ночью сообщали о вражеских самолетах. Эти звуки были самыми потрясающими, которые когда-либо слышали уши Ланни Бэдда. В гостевом доме был подвал, и когда сирены выдавали свои длинные вопли, гости ныряли в него вместе с мажордомом и всеми его сотрудниками. Это была демократия страха.
Москва — раскинувшийся город, а его знаменитые здания разбросаны, так что у него нет улиц, таких как Пятая авеню или бульвары Парижа. Теперь он был наполовину пуст от своего населения. Его художественные сокровища были эвакуированы, а некоторые из его зданий такие, как знаменитый Большой театр, были повреждены бомбами. Солдаты были повсюду, свежие едут на запад в грузовиках, а раненые возвращаются. Длинные вереницы телег везли припасы в огромные армии, которые наступали или отступали с очень небольшим интервалом в течение восьми или девяти месяцев.
Военная оборона столицы была тайной, и приезжие ничего не спрашивали о ней. Их отвезли в единственный театр, который работал. Большинство артистов давали концерты войскам. Они осмотрели прекрасные станции метро, которыми все москвичи так гордились. Но теперь они стали бомбоубежищами и были очень грязными. Их провезли через Парк культуры и отдыха, покрытый снегом и закрытый для публики. Если бы они попросили показать им большой автомобильный Завод имени Сталина, то, возможно, его им показали даже в военное время. Но сын президента Бэдд-Эрлинг Эйркрафт насмотрелся на все заводы на всю свою оставшуюся жизнь.
IV
Им больше всего нравилось выйти из дома и бродить по улицам Москвы, находящейся в осаде. Эти улицы были засыпаны снегом и усыпаны мусором, люди на них дрожали, плохо одетые и немытые. Но в них царила атмосфера тихой выдержки, крепкого терпения и решимости, которую можно почувствовать, не понимая ни слова, которое они говорили. «Мне жаль, что я не смогу добраться до их души», — сказала Лорел. Конечно, это было невозможно. Когда разговариваешь с ними через переводчика. Они думали об этом третьем лице и говорили то, что ожидал услышать этот человек. А если бы они этого не сказали, переводчик сам мог бы это добавить.
«Им обещали новый мир через четверть века», — напомнил Ланни его жене. — «Они цепляются за эту надежду через все свои страдания».
«Они стали более состоятельными, чем они были прежде?» — спросила она.
102
[102]