Гость занял свое место и использовал минуту или две, чтобы осмотреть комнату. Справа от кресла Сталина стоял небольшой стенд с несколькими телефонами различного цвета, чтобы их отличать. Стол был довольно плотно покрыт книгами, а у стены был книжный шкаф, в котором были работы Ленина и два набора энциклопедий, советской и Брокгауза. Рядом с входом был стеклянный шкаф с посмертной маской Ленина. Рядом с ним стояли старомодные дедушкины часы в футляре из черного дерева. На стенах были портреты Маркса и Энгельса с ухоженными бородами. Через открытую дверь Ланни мог видеть комнату с длинным столом и картами на стене. Несомненно, это была комната совещаний, где обсуждалась оборона Советского Союза.
Офицер подошел к закрытой двери и осторожно постучал. Через полминуты дверь была открыта, и из неё вышел персонаж, чья статуя была в каждой школе в Советском Союзе, и чей портрет был в каждом доме. В иностранных странах люди, читающие журналы или газеты, узнали его, а также те, что они видели в зеркале.
На портретах Сталин выглядел высоким человеком. Возможно, вокруг него не было высоких людей, или, возможно, это была общая тенденция предполагать, что все русские были высокими. Он был ростом сто шестьдесят пять сантиметров, значительно ниже Ланни. Крепко сбитый, но не толстый. Он был одет неофициально, в синем кителе и брюках, заправленных в сапоги. Его волосы и густые усы были со стальным отливом. У него была большая голова, и его цвет лица был желтым и помечен оспой. Его левая рука была слегка усохшей, как у последнего немецкого кайзера.
Он был серьезным и занятым человеком, и у него было мало времени на юмор и на формальности. Ланни поднялся, и они пожали друг другу руки, как будто они были двумя американцами. Сталин сказал по-русски: «Рад познакомиться с вами, мистер Бэдд», и переводчик сразу же произнес эти слова на английском языке. Сталин сел за свой стол, и переводчик устроился перед ним. Слегка поворачивая голову, он смотрел то на одного, а затем на другого собеседника. Сотрудник аппарата извинился, и без дальнейших предварительных церемоний разговор продолжился.
VII
Фамилия родителей этого государственного деятеля была Джугашвили. При его крещении к ней добавили Иосиф Виссарионович Давид Иванович Нижарадзе Чежков [104]. Именно Ленин предложил ему взять имя Сталина, что означает сталь. Это имя гораздо легче произносить. Его отец был сапожником и пьяницей в грузинском Тбилиси, который мы называем Тифлисом. С огромными жертвами овдовевшая мать послала своего умного мальчика в церковную школу, а затем в духовную семинарию, намереваясь сделать его священником. Но вместо того, чтобы посвятить себя миру иному, умный мальчик занялся изменением этого. Он стал революционером и побил рекорд. Восемь раз был заключен в тюрьму, семь раз был сослан и шесть раз бежал. Он не был среди тех, кто уехал в Швейцарию или Лондон и проводил время в библиотеках, излагая теории. Он был человеком действия и снова и снова возвращался к борьбе. Как сообщалось, он участвовал в нападении на транспорт, перевозивший деньги в банк. Так получались средства для финансирования его революционной партии.
Теперь, когда ему пошёл седьмой десяток, Сталин пробился к управлению своей партией и своей страной, в том числе армией численностью около четырех миллионов человек и быстро растущей. У него был смертельный враг, который напал на него без предупреждения и причины, вторгся на шестьсот километров в его страну, убив несколько миллионов солдат и мирных жителей и превратив в рабов трудоспособных оставшихся в живых. Такого Европа не знала много веков. Все мысли Иосифа Сталина были заняты проблемой победить этого врага и выгнать его из России. Он отправил большую часть правительства в безопасное место, но сам он остался под бомбами. Он вызвал Ланни Бэдда, не затем, чтобы выслушать очаровательного плейбоя о его приключениях, а чтобы собрать все, что могло бы привести к успеху советского оружия.
На Мирной конференции, и в других случаях Ланни раздражали люди, которые говорили на румынском или армянском языке, или на каком-то другом, и изливали своё красноречие потоком, не давая переводчику возможности перевести больше, чем одно или два предложения. Но хозяин Советского Союза не относился к таким пустым людям. Он говорил тихим, ровным голосом, и, когда он сказал предложение или два, он ждал, пока переводчик их не переведёт. Ланни последовал тому же приёму и с интересом наблюдал за ним, пока он, Ланни, говорил. Сталин в это время смотрел в центр живота Ланни. Это продолжалось, пока говорил переводчик, и только когда Сталин начинал говорить, он поднимал глаза на своего собеседника. Казалось, он хотел проникнуть в душу собеседника. Очевидно, он был суровым судьей людей. Он был способен узнать секрет. И если бы Ланни был русским со спрятанными тайнами, он чувствовал бы себя неловко. Но Сталин не мог причинить никакого вреда Ланни, и все, о чем думал Ланни, заключалось в том, как он мог бы принести пользу Сталину.
На столе были сигареты и табакерка. Хозяин предложил их. Когда Ланни сказал, что не курит, Сталин начал набивать большую старую трубку. Впоследствии, когда он не говорил, он пыхтел. Но леди Никотин не производила ожидаемого успокаивающего эффекта на него. Он забросал посетителя вопросами. Почему Гонконг так быстро пал, и каково было отношение к этому китайцев? Каковы были продовольственные условия в стране? И в какой степени Чунцин соблюдал свое перемирие с Яньанем? Время от времени он что-то записывал в блокнот. Агент президента не чуждый дипломатическим тонкостям, задался вопросом, было ли это обманом, и велась ли запись их разговора.
VIII
Ланни рассказал, что видел в Яньане и с кем познакомился. Как держится Мао Цзэ-дун, и что он сказал о своих планах? Ланни описал обстоятельства их разговора и повторил все, что говорил глава пограничного правительства. Ланни слышал много историй о деятельности китайских партизан, и это было важно, потому что Сталин готовил большое количество русских к таким действиям против немцев. Предметы снабжения будут сбрасываться к ним парашютом, информация будет отправляться по радио-кодам, и это приведет к устойчивому истощению немецких ресурсов.
Премьер поднял тему Бэдд-Эрлинг Эйркрафт. Он слышал о его продукции и был рад получить одно из американских промышленных достижений, описанных ему. Ланни сказал: «Вы должны понять, я отстал на полгода. Я не сомневаюсь, что с момента Перл-Харбора предприятие разрослось, как грибы. На протяжении многих лет мой отец говорил мне, что будущее мира будет решать авиация, и теперь у него есть шанс, который он хотел получить».
«Ваш отец когда-то делал самолеты для нацистов», — сказал красный начальник как бы случайно.
— Поймите, я не защищаю его поведение, я умолял его не делать этого, но он утверждал, что он бизнесмен, и предложил свои товары на открытом рынке. Немцы держали его предприятие на плаву в течение нескольких лет.
— Я знаком с такой точкой зрения, мистер Бэдд. Бизнес есть бизнес.
— Я повторяю то, что мой отец много раз говорил мне. Важны не самолеты, а производственная мощь для выпуска самолетов, и она остается в Америке.
«Для нас в настоящее время важны самолеты». — сказал тот с мрачной решительностью.
— Я могу только сказать вам, что обсуждали мой отец и его эксперты в сентябре прошлого года, прежде чем я убыл из дома. Проблема в отношении вашей страны заключается не столько в изготовлении самолетов, сколько в их доставке. Если мы отправим их через Архангельск, подводные лодки уничтожат большинство из них. Если мы отправим их через Персидский залив, их будет сложно собрать в пустыне. Нужно общее согласие о том, что решение проблемы должно быть через Аляску и Сибирь.