— Мне, возможно, придется уехать, чтобы немного отдохнуть. Мой врач беспокоится, потому что я загоняю себя, и когда это происходит, я простужаюсь, даже в середине лета.
«Я согласен с вашим доктором», — сказал Ланни, улыбаясь в свою очередь. — «Я подожду, пока вы не вернетесь и не проинструктируете меня».
«Хорошо», — был ответ. — «Я всегда думаю о том, что вы для меня можете сделать».
Он сердечно протянул руку, и Ланни сжал ее. — «Позаботьтесь о себе, губернатор, вы нужны всему миру».
«То же самое для вас», — был ответ. — «Я не буду говорить про весь мир, но вы нужны мне, и это не грубая лесть».
VI
Большой порт и промышленный центр Балтимор, который называет себя Монументальным городом, и известен всему миру как город иволог, как птиц, так и бейсбольной команды. Балтимор находится в двухстах пятидесяти километрах к северу от Вашингтона. Это был дом друзей Ланни Холденхерстов, и у него было постоянное приглашение навещать их, когда он бывал рядом. Приглашение несколько смущало, потому что Лизбет, семейная любимица, все еще не оставила желания выйти за него замуж, а Ланни пришлось откровенно объяснить отцу, что он не собирается жениться. Если бы он руководствовался своими собственными предпочтениями, он бы избегал соблазнов и искушения. Но ситуация осложнялась тем фактом, что Реверди Джонсон Холденхерст был одним из самых крупных акционеров Бэдд-Эрлинг Эйркрафт и источником нового капитала, который был очень необходим в этом кризисе, когда индустрия самолетов расширялась с никогда не виданной скоростью.
Президент публично потребовал пятьдесят тысяч самолетов. Это звучало как шутка, или немного бахвальством для большей части мира. Но инсайдеры обнаружили, что это серьезно, и если они не знали должного масштаба, то армия и флот и многие чиновники продолжали звонить и поднимать шум. Если по какой-то причине вы не могли двигаться достаточно быстро, они начнут сманивать ваших лучших людей от вас, потому что «ноу-хау» было важной задачей, без которой никто не мог обойтись. Они буквально пытались всучить вам деньги. Миллионы, десятки миллионов. Но Робби боялся государственных денег и бюрократов, которые его обрабатывали. Они всегда связывали его, и каждый день устанавливали бы более жесткий контроль над бизнесом, рассказывая ему, что он может делать, а что нет. Он предпочитал частные деньги, потому что верил в частный бизнес и людей, которые были довольны дивидендами и не интересовались управлением.
Робби сказал по телефону: «Реверди попросил еще один пакет акций. Заезжай и поприветствуй его». Когда Ланни появится, его отец спросит: «Ты видел Холденхерстов и как они?» За этим были тонкие замыслы, поскольку Робби и его жена были убеждены, что Лизбет будет правильной женой для Ланни, и они не отказались от надежды, что он передумает.
И снова у Реверди возник внезапный интерес к старым мастерам. У него не было такового, когда он и его дочь впервые приехали в Канны менее двух лет назад. И было трудно поверить, что человек будет тратить деньги в больших количествах только в надежде получить зятем не слишком подходящего искусствоведа. Ланни подумал, что это может быть первый раз в жизни милой и доброй Лизбет, чтобы она очень хотела чего-то и не могла этого получить. Ланни прожил свою жизнь среди привилегированных детей и был знаком с требованиями, которые они предъявляли. И суетой, когда их желания были сорваны. По сравнению с некоторыми из дел, которые он видел и слышал на Ривьере, эта интрига Холденхерстов была наивной и трогательной, что-то из истории Элси Динсмор [12].
Реверди рассказал Ланни, какие картины он хотел, и Ланни был в их поиске, и составил список из полудюжины картин. Это были не те вещи, которые можно послать по почте. Нужно было ответить на вопросы. Поэтому следующим утром, позвонив по телефону и убедившись, что визит будет приятным, он отправился на первый поезд в Балтимор, а шофер Холденхерстов встретил его на станции. Будучи демократической страной, шофер рассказал ему последние новости о городе и спросил о старом континенте, источнике всех неприятностей. Ланни тоже был демократичным, но не мог это показать. Когда он встречал незнакомцев, он всегда был любителем искусств, au-dessus de la melee [13]. Но он мог рассказать, что чувствуешь, когда тебя бомбят и как лондонский народ переносит это. Всюду в Америке он мог быть уверен во внимательной аудитории для разговора по этому вопросу.
VII
В этой очаровательной усадьбе Гринбраяр были любезные и культурные люди, готовые приветствовать его. Здесь были различные формы досуга. Можно играть в теннис или на пианино, или можно ловить лучшие радиостанции и слушать голоса из той или иной земли. Погода стояла жаркой, но были тенистые подъезды и электрические вентиляторы, и там были мятные коктейли с треснувшим льдом или лимонным соком. Крабы с мягкой раковиной были в сезон и синеватые. Если не бояться солнца, можно отправиться в бухту и поймать рыбу разнообразных оттенков. Можно кататься на автомобиле по прекрасным платным дорогам. Вечером в Загородном клубе были танцы. Короче говоря, все, что можно придумать для комфорта и удовольствия. А если некоторые женщины пьют слишком много, а девочки ходят без сопровождающих, то можно сказать, что это мир рушится, Новый курс, война, общая лицензия. Можно с уверенностью сказать, что Балтимор был самым прекрасным городом в мире, женщины из Балтимора самые красивые, а в Балтиморе еда и кулинария — зависть всего человечества.
Ланни рассказал своему другу о картинах, с которыми он столкнулся, и рассказал о них в одной из своих увлеченных лекциях. Реверди мало что знал об искусстве. Примеры, которыми он обладал, за исключением Дэтазов, были обычным явлением. Но он охотно хотел учиться, и вскоре он передаст эти мнения другим, включая Ланни. Такой опыт, который каждый искусствовед время от времени передает своим клиентам, и это его роль, чтобы серьезно слушать и соглашаться.
А потом Лизбет. Посетитель подумал, что она была прекраснее всякий раз, когда он ее видел. Ей было двадцать сейчас, и уже не ребенок. Она казалась более вдумчивой, и у Ланни была идея, что, возможно, не ее собственный образ жизни был хорош для нее. Она провела зиму дома со своей матерью, не участвуя в традиционном круизе на яхте со своим отцом. Несомненно, это была идея матери дать правильным людям Монументального города возможность возложить свои дары к ее ногам. Неужели кто-нибудь из них сумел произвести на нее впечатление? Ланни не задавал вопросов. Его манера заключалась в том, что быть добрым дядюшкой, который был достаточно старым.
Он рассказал ей о Бьенвеню и о тамошних людях, но, конечно, ничего не сказал о плохих снах Бьюти. Он рассказал о миссис Чэттерсворт и о её гостях, а также о жизни на Ривьере в условиях войны, с каждым днём все ухудшавшимся. Он рассказал о Лондоне под бомбами. Он пытался заставить других присутствовать, пока он рассказывал, но другие находили способ извиниться, который был довольно нарочитым, и, по крайней мере, давал понять, что Лизбет еще не сосредоточила свои мысли ни на ком другом. Она отвезла его в Загородный клуб, и они играли в теннис, а затем плавали. Купальные костюмы были задуманы так, чтобы человек, который собирался жениться, не оставался в сомнении относительно того, что он получит. Но Ланни не думал ни о чем, кроме как охранять свой мрачный секрет военного времени, и он не смотрел на эту изящную округлую фигуру, но проявил беспристрастный интерес ко всем юношам и девам светской компании Долины Грин-Спринг.
Отец Лизбет заказал картины, которые принесли бы гостю несколько тысяч долларов в качестве комиссии и покрыли бы все расходы на его следующий приезд. После этого не казалось достойным убраться не более чем с рукопожатием. Но Ланни принял меры предосторожности, чтобы сказать по телефону, что Робби ждал последнего доклада о самолетах Бэдд-Эрлинг. И это было важно для Реверди. Ланни не пытался замалчивать плохую ситуацию. Он сказал, что англичане обнаружили, что все американские самолеты уступают их собственным и удерживают прежние в качестве резервов, которые будут использоваться только в случае крайней необходимости. Бэдд-Эрлинг не будет слишком долго отставать, подумал Реверди. И Реверди сказал, что Робби должен узнать секреты, которые нельзя было доверить пересылке через моря, где их могли перехватить враги.