— Каковы ваши политические взгляды, мсьё Бэдд?
— Раньше у меня были политические взгляды, сударь, но я обнаружил, что живу во времена раздоров и нетерпимости, поскольку я мирный человек, я решил ограничиться изучением картин. Я принимаю участие в формирование нескольких больших коллекций, которые найдут свое место в музеях в Соединенных Штатах и, я надеюсь, помогут повысить культурный уровень этой страны.
— Вы не принимаете участия в политике?
— Нисколько. Месьё. Люди пытаются вовлечь меня в дискуссии, и когда они это делают, я вежливо слушаю то, что они говорят, и рассказываю им, что у меня своя специальность, и оставляю решение социальных проблем тем, кто более компетентен в решении этих проблем.
— Вы много путешествовали по Германии?
— Да, месье.
— И вы лично знаете Гитлера?
— Он был одним из моих многих клиентов. Он купил полдюжины работ Марселя Дэтаза, великого французского живописца, который был моим отчимом, как вы, возможно, знаете, и который погиб на войне, спасая la patrie.
— Вы никогда не обсуждали политические вопросы с Гитлером?
— Месьё, никто не обсуждает политических вопросов с герром Гитлером, его слушают, часто в течение нескольких часов. Я дослушался до такого хорошего результата, что он попросил меня найти ему хорошие образцы картин австрийского художника Дефреггера, который рисует крестьян. Я не мог найти ничего плохого в этом, и он заплатил мне обычную комиссию в десять процентов.
— Вы тоже знаете Геринга?
— Я впервые встретил генерала Геринга, когда он посадил в тюрьму моего еврейского друга. Я смог убедить его выпустить этого друга за высокую цену. А затем он заинтересовался моим суждением как искусствоведа, и нанял меня, чтобы продать некоторые его картины в Нью-Йорке и купить для него некоторые образцы американских картин.
«Вы, кажется, очень успешно умеете убеждать людей, мсьё Бэдд». — В тоне был сарказм и звучал намёк: «На этот раз вам может показаться это не так просто!» Инквизитор продолжил: «Вы были с Гитлером и Герингом в Париже, не так ли?»
Ланни подумал, у них хорошая служба разведки! Обычно он был бы рад, но только не сейчас. Он ответил: «Меня пригласили встретиться с герром Гитлером в отеле Крийон, и я пошел».
— Говорить с ним о картинах?
— Я не мог знать, о чем он хотел поговорить. На самом деле, он восхищался Наполеоном Бонапартом.
— И ничего о политике?
— Он рассказывал о своих планах, и я был смущен, потому что я не хотел этого знать.
— Вы говорил с ним о них?
— Мне не сказали, что это конфиденциально, и я ответил на любые вопросы, которые мои друзья задавали по этому вопросу.
— Вы недавно были в Виши, мсьё Бэдд?
— Я путешествую по всей Франции. Я купил три картины в Виши за последние несколько месяцев.
— Вы встретили Лаваля, не так ли?
— Мсьё Лаваль владеет прекрасной коллекцией старых исторических картин в Шательдоне, и он был достаточно любезен, что позволил мне увидеть её.
— Вы также посетили Дарлана. У него есть картины?
— Адмирал Дарлан был гостем в доме моей матери почти двадцать лет назад, я напомнил ему об этом и попросил его, сможет ли он сделать мне одолжение, чтобы я мог попасть в дом своей матери, в эти времена с транспортом большие сложности.
— И у вас не было политических дискуссий с любым из этих людей, которых вы так хорошо знаете?
— Я делал то, что всегда делал. Месье, я слушал то, что они мне говорили, и не выражал никакого мнения, потому что это было бы нахальством.
— И что вы делаете со всей этой конфиденциальной информацией, которую вы собираете?
— Ничто из этого не является конфиденциальным. Месье, я никогда не разрешаю никому ставить меня в такое положение. Если человек говорит мне: «Я расскажу вам кое-что конфиденциальное, я быстро отвечаю: «Пожалуйста, не делайте этого, потому что я не хочу нести такую ответственность. Есть много шансов на утечку, и я не хочу, чтобы кто-нибудь думал обо мне как о возможном источнике утечки. Люди со здравым смыслом уважают такое отношение, и люди, которые понимают, что такое великое искусство, ценит, что человек искусства нейтрален. Тот, чьи ценности постоянны, выше битвы фракций. Вы можете вспомнить, что Ромен Ролланд написал книгу с таким названием Au-dessus de la melee». [39]
VIII
Это был обычное «словоблудие» агента президента, который он произносил перед всеми, кроме откровенных фашистов-нацистов, с одной стороны, и его нескольких доверенных друзей, с другой. Насколько хорошо он мог выступить перед этими людьми, он судить не мог. Потому что он не видел выражений на их лицах, и не мог выяснить, что они узнали о нем. Очевидно, кто-то наблюдал за ним в течение значительного времени и докладывал о нем из Парижа, а также из Виши.
«Обыщите его», — приказал вожак тем же тихим голосом. Это был момент, который Ланни ожидал, но без всякого удовольствия. Дородный парень, который был его охранником, опустил руку в правый карман пальто пленника и вытащил кучу банкнот, почти все, что могло поместиться в его большой руке. «Jesu!» — воскликнул он и поднял банкноты. Можно было предположить, что он никогда не видел таких денег в своей жизни.
Вожак взял эту кучу банкнот, а парень влез в левый карман пальто и повторил спектакль. «Une banque ambulant» [40] — заметил вожак и снял шляпу, в которую уложил сокровище. Поиски продолжились, несколько банкнот нашли в нагрудном кармане пальто и огромную пачку во внутреннем нагрудном кармане. Затем наступила очередь пиджака, и деньги вытащили из обоих боковых карманов и внутреннего нагрудного кармана. Затем брюки, боковые карманы и задний карман. Чтобы держать все это, потребовались две шляпы, и они переполнились. «Это все, мсьё Бэдд?» — спросил мужчина. — «Или раздеть вас?»
«У вас есть все», — сказал Ланни, — «ma parole d'honneur». Он сохранил тон вежливой иронии, который был установлен для этого разговора.
— Могу ли я спросить, мсьё Бэдд, вы не доверяете финансовым институтам Французского государства?
— Я уже объяснил вам, месье, я занимаюсь покупкой произведений искусства. Я приехал в Тулон, собираясь заключить сделку.
— Вы можете сэкономить мне время, если вы дадите мне представление о том, сколько денег у нас здесь.
— Конечно, месье, около пятидесяти тысяч франков.
— Столько за картину?
— В ряде случаев я платил несколько миллионов франков, месье.
— Diable! И вы всегда платите наличными?
— Когда я имею дело с незнакомыми людьми, да. Я считаю, что психологический эффект от реальных денег очень велик. Я предварительно определяю, сколько стоит картина, и я беру такое количество денег наличными. Очень немногие люди могут противостоять такому зрелищу, когда я начинаю убирать деньги в карманы, они спешат принять мое предложение.
Эта информация побудила первые признаки жизни в этой странно бесшумной группе. Они сидели совершенно неподвижно, позволяя своему вожаку говорить все. Но теперь они усмехнулись. И Ланни подумал, какое ощущение он мог бы создать, заявив: «Все эти деньги были предназначены для вас». Возможно, он неожиданно закончил этот неудобный разговор, если бы заметил: «Товарищи, я один из вас. Об этом можно спросить Рауля Пальму, которого вы, несомненно, знаете, он скажет вам, что я приносил ему как информацию, так и деньги, с тех пор, как нацизм и фашизм начал свое существование».