Чем больше он думал об этом, тем больше Джиджи беспокоился о том, что он наделал. Партизаны среди своих объявили его предателем, и первый, кто его увидел, застрелил бы его, как собаку. Они были уверены, что он сдаст их властям, и Джиджи громким шепотом причитал об этом. Это несправедливо, потому что он никогда не сделал бы этого. Как из этого выкрутиться? Он надеялся, что Ланни тоже этого не сделает, и Ланни сказал, что ни при каких обстоятельствах он не ввяжется в никакой политический диспут. Его готовность оставить пятьдесят тысяч франков у них без жалобы и обещание расстаться с суммой вдвое больше сильно впечатлило француза, и, несомненно, в тайнике души он сожалел, что он не попросил более высокую цену за свою опасную услугу.
Ланни попытался выяснить, что стоит за этим странным несчастным случаем. Почему партизаны прицепились к нему? Ответы Джиджи были расплывчатыми и, по-видимому, он ничего не знал. Из Тулона явился связной и провел длинный разговор с вожаком. Всем остальным было сказано, что они собираются арестовать агента нацистов, который нанес большой вред делу народа. Ланни попытался узнать о Мари Жанне Ришар, но парень настаивал на том, что он ничего не знает о такой женщине. Конечно, она не была его девчонкой, которая была дочерью судостроителя в порту, членом профсоюза, который правительство Виши разогнало.
Очень тактично Ланни подошел к предмету книжного магазина в Тулоне. Некоторое время назад он посетил город, сказал он, и там встретился с продавцом, похожим на испанца. Привлекательный и смышлёный человек лет тридцати, который обещал достать для него редкие книги. Но этот подход не принес никакой пользы, поскольку Джиджи сказал, что книжный магазин видел, но никогда в него не заходил. Он не был читающим человеком. Ланни сказал, что продавец назвал ему имя Пальмы, а парень ответил, что он слышал такое имя, но ничего не знал о человеке. Если бы он был партизаном, Джиджи не обязательно знал бы это. Они были организованы в небольшие группы, а члены одной группы не знали других. Это должно было затруднить действия фликов.
XIV
Этот простой материалист хотел найти способы, как избавиться от смертельной опасности. Он хотел получить информацию и советы, и Ланни считал, что было бы правильным снабдить его всем, чем он мог. Потому что, если бы этот парень был арестован со ста тысячами франков, он должен был бы рассказать, как он их достал, а это поставило в щекотливое положение путешествующего искусствоведа. Ланни предупредил его, чтобы он зашил деньги в подкладку своего пиджака, как только он их получит, и что следующим его шагом должно стать приобретение одежды, присущей джентльмену на отдыхе. Когда Джиджи спросил: «Как я могу сойти за джентльмена?» Ланни ответил: «Просто держи себя прямо, выгляди достойно и важно, и не говори ничего, кроме случаев, когда тебе нужно».
Идея парня заключалась в том, чтобы добраться до Марселя, где он знал группу американцев, которые помогали беженцам сбежать из лап гестапо. Оказалось, что ему было поручено сопроводить двух левых писателей, немецких евреев, и передать их руководителю этой группы молодому человеку по имени Вариан Фрай. Джиджи не знал точной ситуации, но Ланни мог её объяснить. В соответствии с условиями перемирия правительство Виши обязалось «выдавать по требованию» любых противников нацизма, которые искали убежища на её территориях. Но среди вишистов, особенно низших рангов, были люди, у кого были тайные симпатии к жертвам. И они хотели способствовать их побегу. Джиджи сказал, что это может быть и так, но американцы работали тайно, насколько это возможно. Они тщательно следили за тем, чтобы было видно, что они предоставляли беженцам только продовольствие и медицинскую помощь. И никто не должен был знать, что они также раздавали поддельные визы и разрешения на перемещения по стране.
Идея волновавшегося француза заключалась в том, что известие о его измене может не добраться до Марселя, и что американцы там запомнят его предыдущий визит и помогут ему. У американцев был план, в соответствии с которым французы и другие, которые могли бы выдать себя за французов, были одеты в военную форму и незаконно посажены на борт с войсками, направляющимися в Северную Африку. А там работать на железной дороге, которая под нацистским управлением, доставляла грузы через пустыню Сахара в порт Дакар. Попав в Алжир и с большим количеством средств, Джиджи мог бы вполне попасть на борт корабля. Но его мучили страхи, и он хотел помощи от Ланни, которая не была частью их сделки. Эти времена были тяжелыми для людей, которые хотели жить своей жизнью.
XV
Они не видели и не слышали признаков преследования, а голод и жажда, как острые шпоры, выгнали их из своего укрытия до захода солнца. В этой труднопроходимой стране было опасно путешествовать в темноте по неизвестным дорожкам. У Ланни была лишь смутная идея, где они находились, но Джиджи сказал, что они где-то между рекой Гапо и побережьем, и что если они будут двигаться в одном направлении вниз, то они обязательно выйдут на дорогу. Они прошли через лес огромных корявых пробковых дубов, и вскоре они услышали звуки движения. Они поспешили в этом направлении. Когда они добрались до дороги, они не посмели выйти на нее, а прятались в подлеске, ожидая темноты. Время от времени проезжали тяжелые грузовики, и Ланни заметил, что грузовики были красного цвета, ими управляли красные люди в красной одежде. Его спутник объяснил, что они везут бокситы, руду, из которой делают алюминий. Ланни вспоминал, что в детстве его брали с собой при посещении этих карьеров. В то время в Германию шло сырьё красного цвета, и Джиджи сказал, что сейчас идет туда же. «Les boches sont voraces!» [42]
Они собрались с духом и пошли по дороге в темноте, уходя от поля зрения, когда они слышали приближающийся автомобиль. Они подошли к ручью, так что жажда их больше не беспокоила. Но голод — достаточно сильный стимулятор, и когда через пару часов на фоне звездного неба появилась огромная масса зданий, они пошли к ним. Джиджи сказал, что поблизости находится очень старое аббатство, давно покинутое. Его название было Ле-Тороне. Некоторые из зданий были руинами, другие оказались неповрежденными, и они увидели слабый свет, шедший из небольшого строения. Это был домик сторожа, и когда они сказали ему, что они заблудились, он пригласил их и поставил перед ними еду с хлебом, луком, высушенными оливами и красным вином. Ланни не мог вспомнить, когда какая-то еда была такой вкусной.
Хозяину, грубоватому, но любезному в душе, не хватало только монашеской сутаны с капюшоном, чтобы выглядеть настоящим монахом. Он сообщил им, что в тот день он отметил восьмисотую годовщину основания аббатства. Ему пришлось праздновать её в одиночестве, но теперь, когда у него были гости, он отпраздновал её второй раз с бокалом вина, наполненным до краев. Он находился там, чтобы сопровождать туристов. Так он и жил. Это, должно быть, было скудным жильём, потому что туристы в среднем приходили только раз в неделю. Несмотря на это, из-за юбилея он ничего не взял с двух путников. Им повезло, потому что у Ланни не было при себе ни единого су. Старик не задавал вопросов, но бесплатно произнёс хорошо подготовленный рассказ о славных старых временах, когда этот монастырь был достопримечательностью Франции, и монахи пировали толстыми гусями и любовными играми, морской и речной рыбой, каштанами и дынями, «инжиром из Салерно и сливами из Динь». Эти добрые времена закончились Революцией, когда монастырь был покинут.
Старый монах по духу предложил им остаться на ночь, но нет, они хотели быть в пути. Он рассказал им о дороге и предложил воспользоваться грузовиком, перевозившем бокситы. Грузовики, как ни странно, были доставлены во Францию армией Соединенных Штатов в Первую мировую войну и теперь служат нацистам. Когда путешественники остались одни, Ланни выразил своё нежелание пачкать свой единственный костюм красной пылью. Потому что возможность вернуться в Жуан без денег и без потери лица зависели от его внешности. К счастью, у Джиджи было несколько франков, и Ланни сказал, что это даст им возможность побриться.