- Не поверишь, шеф, - улыбнулся Огюст во весь рот. - Вроде да, а вроде и нет.
- Значит, как всегда. Да и чёрт с тобой, сегодня вечером возьму материалы твоего дела да сам почитаю.
- Вряд ли ты новое найдешь. Скорее, дописали старое.
-Слушай, Сипари. Недавно начальство нас отчитывало за твой побег. И я только одного не пойму: смысл тебе сбегать, если ты всё равно сюда через пару недель возвращаешься?
- Неправда. В этот раз я держался гораздо дольше.
- Сутки, серьёзно?
- Ну, слегка приукрасил. Я даже успел подзабыть, как выглядит твоя наглая рожа.
- Поглядел бы на себя лучше. В какой помойке они тебя откопали, ты же почти весь в грязи и, - Дидье шумно вобрал в себя воздух, - чёрт, от тебя даже с такого расстояния несёт спиртом.
Огюст осмотрел себя, насколько это позволяла его каморка. Действительно: некогда белая рубаха почернела от налипшей земли и порвалась в нескольких местах, то же самое было с рабочими штанами, обуви не было. Стоп, а не потерял ли он её?
- Отмыли бы тебя хоть перед тем, как сюда приводить, - продолжал разглагольствовать охранник.
- А ты меня выпусти, и я с удовольствием с этим сам справлюсь, - с улыбкой попросил арестант.
- Всё остришь? Это хорошо. Преступники без чувства юмора куда опаснее подобных тебе клоунов.
- Паршиво ты знаешь юмористов, Дидье. У каждого хорошего шутника есть заточенный туз в рукаве.
- Мне всё равно, за решёткой вы все одинаковые. Разве что, с весельчаками не так скучно присматривать за остальными.
- Можешь не переживать. Со мной скучать тебе ещё долго не придётся.
- Это мы ещё посмотрим, Сипари.
С нескрываемой ухмылкой охранник отошёл от окошка. Тяжёлые шаги тихли, тихли, пока не смолкли совсем. Затем раздался натужный скрип табуретки, удар каблуков о стол, через небольшую паузу послышалось тихое насвистывание Дидье.
Огюст ещё раз осмотрел себя ещё раз, но от этого количество грязи не уменьшилось.
- Начальник! - позвал он Дидье. - Так что с вашим предложением помыться?
- Не действуй мне на нервы, Сипари, - лениво протянул охранник. - Потом как-нибудь может быть, но, скорее всего, не факт, - и продолжил насвистывать.
Вот ленивая скотина, ему же всё равно заняться нечем. Да и ну его. Арестант лёг на спину по середине карцера, поудобнее вытянул ноги, положил руки за голову и принялся под еле слышимое насвистывание разглядывать проём для еды.
- Я рад, что ты вместо того, чтобы стать музыкантом, пошёл в охранники, - прокричал Огюст. - Твой свист удивительно ужасен.
- Да пошёл ты, - вяло огрызнулся Дидье. - Слушай, будешь меня доставать, мыться будешь прямо сейчас. В кипятке.
- Да без проблем, шеф.
- Клоун.
И продолжил насвистывать.
Огюст призадумался. А ведь он действительно уникальный человек. Уникальный в своём необычном хобби: кому-то нравится коллекционировать марки, кому-то путешествовать, а ему постоянно попадать в тюрьму. Сколько камер он здесь перевидал, с какими только заключёнными не перезнакомился, какие уроки жизни отсюда вынес не перечесть. А сейчас и вообще перешёл на камеры-одиночки, повышает себе цену и статус.
Самое главное, что с каждым заключением была связана своя уникальная история. Например, взять арест в середине февраля. Начало было схоже с нынешней ситуацией: перебрал, начистил кому-то морду, проснулся под конвоем, в суде впаяли срок, да засунули в тот же самый карцер. За это время он успел здорово потрепать нервы охранникам этой части тюрьмы - Дидье и Жермону. Ну, как потрепать. Дидье - он свой парень, с ним удалось даже наладить какие-то натянуто-дружеские отношения. Жермон в свою очередь был эдаким "идеальным блюстителем закона", что на каждого заключённого смотрел свысока. Зато над ним всегда было интересно потешаться. Как этот хиляк пыжился и краснел от подколов, за это не жалко заплатить последующими побоями от команды надзирателей.
Или взять совсем недавний арест. По той же самой причине. Поместили его в душную камеру на пять человек. Все стали активно знакомиться, кто пытался качать права тут же били, идиллия. В процессе не участвовал только один бородач, засевший в углу камеры. Естественно, у Огюста разгорелся повышенный интерес. Стал он этого мужика допытывать кто такой, откуда взялся, за что посадили, пригрозил тумаком, если промолчит. Оказалось, что бородач - это митрополит городского собора!
- А за что посадили, святой отец? - спросил Огюст.
- За правду, - тихо признался он. - Несколько дней назад...
В общем, в начале апреля по земле прошла сильная дрожь, а из вулкана, что стоит в нескольких километрах от города, внезапно повалил чёрный дым. Наш святой отец перепугался не на шутку, подумал, что всё, конец всему живому, наступает Судный День! О своих измышлениях он немедленно поведал пастве на ближайшей службе. Сказал, что грядёт Антихрист, нужно всем срочно покаяться и молить Господа нашего о всепрощении да помиловании.
Митрополит хотел как лучше, а получилось как всегда. Какая-то крыса в тот же день заложила бородача властям. Утром следующего дня прямо посреди службы в собор ворвались солдаты, повязали святошу и тут же уволокли в суд.
- Вы мутите народ, - сказал ему прокурор. - Подстрекаете к мятежу своими глупыми доводами.
На этих словах Огюст заржал во всё горло.
Суд сказал, что священнослужитель пугает народ и ведёт опасную революционную деятельность. И с таким бредовым обвинением его запекли на два месяца под замок.
Огюст не захотел спускать с рук представителям власти бредовое обвинение и принялся действовать. Поднял такую шумиху по всей тюрьме, что протест постепенно перешёл в полномасштабный бунт: ломали камеры, били надзирателей, крушили. В творившейся неразберихе Огюст вместе с митрополитом и удрали. Ну, как удрали: поначалу святоша ломался, боялся, но стоило вновь пригрозить кулаком, как первый полез из раскуроченной камеры на волю. Когда выбрались, рассыпался в благодарностях, на что Сипари лишь посоветовал поскорее убраться отсюда. Ну, а что было дальше, и так всё знают.
Дидье свистел до боли в зубах отвратно.
Огюст перевернулся на бок.
Кормили в тюрьме отвратно. На ужин подали безвкусную рыбу и стакан воды к ней. К слову о воде: Дидье всё-таки соизволил дать помыться, но сделал это в своей злобной интерпретации. Стоило забрать Огюсту принесённую еду, как через то же отверстие внутрь карцера с размаху вылили два ведра горячей воды. Огюст еле успел убрать в сторону принесённую еду, чтобы её не раскидало по всему помещению.
- Я сегодня добрый, обычно на вас хватает и одного ведра, - похвалился охранник.
Арестант ничего не ответил. Он пошоркал мокрую одежду в попытке хоть что-то отстирать, а в итоге только нагнал грязи. Плюнул на это гиблое дело, завалился на пузо и принялся разделываться с ужином.
Под конец трапезы ему даже начала нравиться поданная рыба, несмотря на её горьковатый вкус.
Через пять минут вернулись надзиратели, забрали пустые стакан и тарелку, на прощанье кинули несколько остроумных фраз. Огюст ругнулся в ответ.
Спустя час под неспешный скрежет табуретки вновь раздался фальшивый свист Дидье. Наш приятель попытался повторить его манеру, но как не старался, получалось что-то приятное слуху. Вскорости Огюсту это надоело. Парень перевернулся на живот, подложил руки под голову и постарался заснуть.
"На улице вроде жара, а здесь чертовски холодно", - думал он про себя.
Во сне видел очередную попойку в компании пышногрудых мулаток. Даже придумал себе небольшую игру: считать каждое их движение бёдрами. Раз, два, три, десять...