"Не расслабляться, тряпка! Живо поднял свой зад, отдышался и за работу!"
Зло - двигатель прогресса. Огюст с рыком перевернулся на живот, пополз обратно в дальний угол, в котором было относительно чисто.
Ещё один резкий толчок, новый грохот падающих кирпичей, Огюста вновь подбросило вверх. Раздался противный звук ломающегося дерева: дверь продолжала ломаться снаружи, но изнутри на ней не было ни царапины.
Парень подтянулся ещё раз на руках и рухнул на пол. Перед глазами забрезжили лодки, картинка мира размылась.
"Вперёд!"
Вяло перекатился на спину, левой рукой зацепил лежавшие неподалёку штаны, попытался подложить под себя, но не сумел.
"Хорош валять дурака, вперёд!"
Воздух, не хватало воздуха. А ещё этот горячий пепел.
"Вперёд!!!"
Арестант оттолкнулся обеими ногами от пола и прыгнул назад.
- А!
Огюст со всего размаха впечатался головой в стену. Убить бы проектировщика карцера!
Лодок вокруг глаз прибавилось.
Грохот.
"Надо... вернуться к двери... лупить... выбраться!"
Нестерпимая жара. Когда это всё закончится?
Парень попытался поднять руку, за что-то зацепиться. Рука безвольно осталась лежать на ноге.
Его тело плавно съехало вниз и распласталось на полу.
Всё заполнял дым.
"Да, чтоб тебя! Дверь!"
Ещё одна неудачная попытка продолжить движение.
Грохот.
Огюст куда-то летел, и летел, и летел.
Мир потемнел.
Глава IV
Огюсту снится страшный сон. Как будто кореша во главе с Томасом хоронят его заживо в большой серой яме. Парень видит, как несколько лопат скидывают вниз горячий пепел, а он изо всех сил кричит. Или, думает, что кричит, самого себя он не слышал. Огюст пытался пошевелиться, но руки не слушались. А пепел всё сыпался, и сыпался, и сыпался...
Затем картинка похорон резко исчезла, перед глазами появились лодки. Издалека доносится лёгкий и прерывистый шум ветра, иногда к общему фону подключался звук трепыхающейся толи бумаги толи тряпки. Потом всё пропало...
Сколько времени прошло с предыдущего пробуждения, Огюст не знал. Пытается открыть глаза - в них ударяет яркий выкалывающий глаз свет, видно ровным счётом ничего. Парень медленно мотает головой, но, не смотря на попытки прийти в чувство, зрение восстанавливается неспешно. Заходится сильным кашлем, который быстро проходит.
Так прошло около десяти минут. Постепенно глаза привыкают к полумраку (интересно, что тогда так ярко слепило в первый раз?), во взгляде появляется осмысленность, а спустя ещё некоторое время сознание полностью подчиняется Огюсту.
Перед широко раскрытыми глазами - грубый каменный потолок, в ушах - глубокое и медленное дыхание, снизу - что-то тёплое и шершавое. Нужно набираться сил. Спустя минуту парень чуть-чуть приподнимается на локтях, медленно окидывает взглядом то, что осталось от карцера, и выдаёт сакраментальное:
- Да чтоб тебя!
Это было сказано больше с облегчением, чем досадой. Что бы ни произошло сегодня утром (а точно ли сегодня?), Огюст смог это пережить, и при этом даже в более-менее целом виде. Ну, скорее всего, в полутьме себя было не разглядеть. Единственный источник света всё так же исходил из окошка для подачи пищи.
Огюст сосредоточился на окне, что-то в нём ему не нравилось. Что-то казалось в нём необычным, но... Постойте. Этот свет. Он исходит явно не от тюремных светильников! Арестант вглядывается повнимательней. Да ладно, солнечный свет?! Что же тут произошло?!
Огюст пытается привстать, но с глухим стуком валится на спину. Такое ощущение, что на этом полу он провёл целую неделю, так всё ныло и тянуло вниз. От удара поднялось большое облако пыли: Сипари поспешил закрыть лицо руками, но лишь всколыхнул ещё больше грязи. От поднявшейся пыли он зашёлся надрывным кашлем, чем только больше разгонял по карцеру парящую грязь. Пришлось буквально сжать нос и рот в кулак и в таком положении переждать, пока всё уляжется. Постепенно он убрал руки от лица.
Надо было поскорее узнать, что произошло, но тело совершенно не желало подчиняться. Заключённый принялся разрабатывать затёкшие конечности: подрыгал рукой, потом ногой. Пытался пошевелить корпусом, как в спине вдруг резко отдало болью. Огюст резко выгнулся колесом в попытках прекратить эту боль, но безуспешно.
Спину несколько раз скрутило и обожгло, начало рвать на части, как вдруг резко раскрутило обратно и расслабило. Тело рухнуло вниз, из под ладоней раздалось тяжёлое жадное дыхание.
Да что с ним такое? Да что вообще здесь творится? Откуда этот пепел, солнечный свет? Поначалу воспоминания никак не хотели приходить на ум, Огюст лишь безуспешно что есть сил сдвигал брови. А затем постепенно, но последовательно стали всплывать, как в спектакле, яркие картинки. Вспомнил дым с пеплом, как раскалился карцер, как он чуть не сгорел заживо (как такое возможно? Огня же ведь не было. Или был?), как надзиратели кинули его, а сами куда-то сбежали. Плохо помнил, как и когда отрубился, да и... всё, собственно.
Дыхание успокоилось, да и тяжесть в теле слегка спала. Огюст принялся активно двигать всеми конечностями. Спустя какое-то время ноги-руки окончательно проснулись, корпус тоже, хотя и с некоторой болью, но отзывался, осталось всё это совместить. Огюст с кряхтением перевернулся со спины на бок, затем на живот, выставил перед собой руки. Примерился к полу, как перед отжиманиями.
- Давай, развалюха, работай!
Затем резко оттолкнулся ладонями от пола, сделал небольшой разворот и вертикально уселся посреди карцера. Спину начало крутить, но гораздо слабее предыдущего раза, да и закончилось практически в момент. В таком положении парень провёл ещё несколько минут, набираясь сил для следующего рывка; что-то он подозрительно слаб. Или ленив?
Ощущения были, как если целый день разгружать тяжести в порту. Или когда с утра до вечера пашешь на ферме или плантации, не суть. Ничего не чувствуешь, но чем-то потаённым соображаешь, что на следующий день оно даст жару. И всё такое ватное, тяжёлое, неподъёмное; идёшь, как плывёшь. Ну, Огюст и поплыл. Сначала медленно: кое-как переместился из сидячего положения на четвереньки, принялся аккуратно передвигать конечностями, наконец, пошёл. Очень сильно шатало из стороны в сторону, сложно было сохранять равновесие, но он упорно двигался вперёд.
Не дошёл: колени будто бы обожгло огнём. Огюст с руганью повалился на бок, над головой вновь взвилось облако пепла, только и успевай закрывать лицо руками. Арестант зашёлся новым приступом кашля.
Проклятье! Когда пепел осел а колени чуть успокоились, Огюст предпринял ещё одну попытку добраться до выхода.
Со второй попытки дополз и с облегчением завалился на дверь. Та легонько скрипнула под спиной. Посидел, пришёл в себя. Дневной свет начал тускнеть, освещённая площадь постепенно уменьшалась. Да и пусть, лишь бы никто не трогал.
Живот предательски заурчал. Огюст вялой рукой легонько похлопал себя по пузу, то отозвалось ещё более презрительным урчанием. Парень усмехнулся: да он же не ел и не пил со вчерашнего (или нет?) дня. Теперь, когда жуть осталась позади, стали возвращаться обычные чувства; голод и жажда стали одними из первых.
"Надеюсь, болеть будет только от голодухи".