Охранник заткнулся, обиженно на меня смотря. В его понимании, я должен был его поддержать.
Нет, я не поддерживал Терренса и не пытался найти оправдания его поступкам. Я отлично представлял, кем он является. Насильник, убийца. Причем он совершал как и обычные убийства при помощи пистолета и ножа, так и особо изощренные и жестокие, после которых на трупы без подготовки и на полный желудок лучше не смотреть. Но я уже говорил, Терренс для меня был рождественским подарком и ничего, кроме восторга и восхищения, не вызывал. В нем скрывались такие психические расстройства, что тут можно было написать не одну диссертацию, а несколько книг! Терренс Леонетти действительно был чудовищем. Его не приговорили к смертной казни только потому, что она не практиковалась в нашем штате, иначе он был бы казнен еще в двадцать лет, когда его впервые арестовали.
- Сейчас, - недовольно произнес охранник, доставая рацию. Он попросил принести воды, и рация с шипением ответила, что через пять минут все будет.
Пока шли эти пять минут, никто в комнате больше не подал голос. Я вернулся к своей папке, одновременно быстро записывая в блокноте вопросы, которые хотел бы задать Терренсу, но боялся, что забуду. При этом я просто чувствовал на себе его обжигающий взгляд. Я бы мог сказать, что он смотрит на меня, как на добычу, но это было не так. Он смотрел на меня, как на нечто безумно интересное. Как на экспонат в музее древностей. Словно я был тем, чего в наше время больше не существует.
Ожила рация охранника. Я оглянулся на треск и смог увидеть, как дверь отъезжает в сторону.
- Держи, - произносит тот охранник, что находится снаружи комнаты.
- Спасибо, - благодарит охранник в комнате.
Надо было все-таки прочитать его имя на бейджике, но я был так возбужден предстоящей встречей с Терренсом, что совсем не подумал об этом. Пока я ругал себя, охранник сделал шаг из комнаты, чтобы забрать бутылку. Как только он оказался по ту сторону двери, свет в комнате и коридоре вдруг замерцал, после чего на секунду погас. Раздался знакомый скрежет закрывающейся двери и треск. Лампочка над столом тускло загорелась, освещая комнату. Раздались глухие удары в дверь и еле разборчивые крики.
- Скачок напряжения, - спокойно произнес Терренс. Я оборачиваюсь к нему. – Обычное дело, ведь эта тюрьма такая старая. Удивляюсь, как она еще стоит.
- А с дверью что? – я указал рукой на дверь позади себя. На лице Терренса появился хищный оскал.
- В целях безопасности она самоблокируется, вот только после блокировки замок стало заедать…
- И что это значит?
- Это значит, что мы с вами закрыты здесь на неопределенный срок. Боитесь? – Терренс, секунду назад расслабленно сидевший на стуле, вдруг резко подался вперед, оказавшись на ногах и упираясь руками в центр стола. Я посмотрел на него снизу вверх и пожал плечами. И почему у меня все спрашивают, боюсь ли я, страшно ли мне?... Почему я должен бояться того, что приносит мне удовольствие? Люди такие странные…
- Нет, - я сказал это с такой интонацией, будто извинялся перед парнем, что навис надо мной. Терренс еще несколько секунд выжидающе посмотрел на меня, а затем сел обратно на стул.
- Знаете, док, а Вы мне нравитесь. Вы не похожи на других своих коллег. Они бы уже тут кругами носились, зовя на помощь и барабаня в дверь, - я покосился на дверь, крики за которой еще не затихли. – Но Вы продолжаете сидеть так, словно ничего не произошло, словно это не Вы остались один на один с жестоким убийцей.
- Вообще-то я с самого начала думал, что мы будем один на один, - огорошил я Терренса. – Но меня жестоко обломали, когда заявили, что при нашем разговоре будет присутствовать кто-то из охраны.
Терренс неожиданно рассмеялся.
- И это Вы еще хотите мою голову проверить? Вам бы самому не помешала помощь!
- Просто я знаю такие вещи, которые ты бы, может, не хотел, чтобы услышали посторонние. Например, то, что тебя насиловал собственный отец…
Смех Терренса резко прекратился. Он, не моргая, уставился на меня. Из-за тусклого света лампы казалось, что в его глазах пылает огонь. Угол его губ дернулся, выказывая презрение, то ли по отношению ко мне, то ли по отношению к отцу.
-… Так же, как и твою сестру, и как он заставлял тебя делать то же самое с ней.
- Откуда ты все это знаешь? – Терренс шипел, как змея, и, кажется, готов был броситься на меня. И вот тут я бы должен был испугаться, но вместо этого произнес:
- Я знаю о тебе все. Почти все, - моментально поправил себя я. – То, что я не знаю, я пришел узнать.
2
Маленькое примечание. Свои воспоминания Терренс не рассказывает Ноа, он просто вспоминает.
- …То, что я не знаю, я пришел узнать.
- Узнать? – неожиданно спокойно повторяет Терренс. – Хотите узнать, док, является ли причиной того, что я стал убийцей, мое детство?
- Да, - правдиво отвечаю я, и, кажется, Терренс ценит это, потому что он никак не отреагировал на мои слова, лишь продолжал внимательно смотреть. – Вещи, выпущенные с конвейера, иногда ломаются от неправильного использования, но иногда они получаются уже неправильными, бракованными. Вот я и хочу понять, был ли ты бракованным с самого начала или неисправности появились со временем.
- Я не вещь.
- Если хочешь, могу сравнить тебя с Ламборгини или Бугатти. Как тебе такая мысль?
У Терренса вырывается смешок, гремят наручники, когда он поднимает руки и двумя пальцами чешет бровь, при этом на его лице улыбка.
- Боже, док, ты такой странный! Тебе определенно надо к врачу.
- Уговорил, - улыбаюсь я в ответ, складывая руки на столе и пододвигаясь вперед. – Обязательно схожу к нему, как только поговорю с тобой, и нас откроют.
Брови Терренса удивленно ползут на лоб. На какую-то долю секунды он прищуривается, а затем садится точно так же, как и я. Расстояние между нашими лицами не больше полуметра.
- Ты меня что, совсем не боишься? – быстро облизнув губы, спросил он.
- А ты хочешь меня убить?
Терренс приоткрывает губы, и я вижу, как он играется своим языком, то сворачивая его трубочкой, то прикусывая зубами. Его глаза блуждают по моему лицу, пытаясь что-то найти там или понять.