Я стараюсь забыть тот период моей жизни, просто вычеркнуть его из памяти. Спасла меня Линда, вытащила практически из тюрьмы, куда меня чуть не упекли за постоянные драки. А дралась я с каждым, кто позволял хоть взглядом намекнуть, что я доступная деваха, которую можно зажимать по углам. К тому времени как она решилась взяться за старшую сестрёнку, у меня была уже своя банда, где я была главарём. Но Линда заставила одуматься и поступить в Академию искусств.
Я не хотела никого видеть, кроме сестры, особенно папочку, благодаря которому я такая родилась. Мать тоже слушать не хотела, пусть и не винила её ни в чём, но понимала, что я её ошибка молодости.
Полукровка! Нас с каждым годом становится всё больше, вот только места нам нет ни среди землян, ни среди унжирцев. И те, и те кривят нос, глядя на нас, половинчатых. Особенно мой дед. Хотя на другое я и не рассчитывала, когда вынужденно прилетела с матерью на Унжир.
— Ты меня боишься? — тихо спросил манаукец, вырывая из плохих воспоминаний, пытаясь заглянуть мне в глаза.
Странный он какой-то, другой бы уже давно приставать начал. А у этого даже запал пропал, судя по поникшей головке.
— Себя боюсь, — честно ответила, всё ещё удерживая дистанцию. Хотя сам альбинос не пытался сблизиться.
Да, я боялась превратиться в унжирку, полностью и окончательно. Не хочу жить по велению мозга, который нацелен только на поиск сильных генов для более удачного потомства.
Если я и проводила ночи с мужчинами, так только ради здоровья, по-другому и не скажешь. Раз в год или полгода, и то, чтобы не забыть, как это делается. Всё же унжирская кровь иногда брала своё. Но сейчас, когда у меня появился Энди, я не хотела всё портить, поэтому и блюла себя. Правда, вчера сорвалась…
Я тяжело вздохнула. Альбинос что-то прочитал по моему лицу, и я была благодарна ему, когда он сухо произнёс:
— Сходи на кухню, там кофе. Я приготовил для тебя.
Манаукец выбрался из душевой, давая мне шанс сбежать, чем я и воспользовалась, прошмыгнув мимо него. Обмотавшись полотенцем, схватила халат и даже не вытерлась, так, сырая, вышла из душевой. Почему в моей жизни всё наперекосяк?
Глава 2
Задумавшись над этой мыслью, я вошла на кухню и замерла с открытым ртом от удивления. Кофе, приготовленный для меня манаукцем, сопровождался оладьями и тостами. Всё дымилось, всё ждало меня. А я не могла без слёз смотреть на эту красоту.
Натянула халат, скинула полотенце с себя, закинув его на плечо, и завязала пояс. Многие ждут от мужчин дорогих подарков или цветов. А мне был милее вот такой, казалось бы, невинный знак внимания. Приблизившись к столу, я с большим удовольствием вдыхала аппетитные ароматы: только что сваренный кофе, мягкий запах горячих оладий, смешанных с самым заманчивым ароматом свежего хлеба.
С улыбкой я внимательно рассматривала композицию, удивляясь причудливым теням на столешнице. Тёмные тосты, очень пористые, словно кораллы подводного мира, таили в своих глубинах секреты. А по поверхности оладий растекалось таявшее масло, словно лава, скатывающаяся со склонов вулкана прямо в море. Две белые чашки, как лилии, соцветия которых были наполнены горячим напитком богов. Пар поднимался, а на столе плясали серые, еле различимые тени от него. Страстный танец танго. Белое порождало тёмное, тёмное — отражение белого, почти прозрачного. Она и он, сплетаясь, кружили в танце, чтобы, опадая, расстаться и вновь закружиться, то на раскалённой поверхности вулкана, то в морских глубинах. Призрачные танцоры не оставляли следов на заснеженной поверхности стола. Где бы они ни были, всегда вместе. Это было так символично. Ведь любовь готова преодолеть любое препятствие и выжить в любых условиях.
— Невкусно? — тихий шёпот нарушил чарующий миг, и волшебство танца пропало.
— Что? — от неожиданности даже испугалась.
Я зажмурилась, чтобы не наорать на несносного манаукца. Вот надо было ему всё испортить. Я не понимала, как такая гора мускулов умудрялась ходить бесшумно, так незаметно. Обернувшись, я задрала голову, до того близко стоял альбинос. С мокрых коротких волос капала вода. Внимательный взгляд придирчиво осматривал меня сверху вниз. Одеться манаукец посчитал лишним, и он стоял, обернув бёдра полотенцем.
— Невкусно? — повторил он вопрос.
— Я не пробовала ещё, — пытаясь его не разглядывать, некультурно пялясь, развернулась опять к столу.
— Садись, — приказал манаукец и сам устроился за столом, предварительно отодвинув для меня стул.
Недовольно глядя, как он самовольно ведёт себя, я гордо села за стол. Надменно окинула его взглядом, кривя губы. Я здесь хозяйка, и он должен знать своё место. Желательно за дверью. Как бы его туда ещё выпроводить.
— А тебе не пора уходить? — спросила в лоб, чтобы не было недомолвок.
Слишком уж опасно по-домашнему выглядел манаукец у меня на кухне. Он занимал не своё место. Я мечтала не его видеть, а ши Трона. И скоро он будет завтракать со мной, и проводить ночи в моём жилблоке, или же я буду жить с ним. Тут уж как карта ляжет. Может, вообще, у нас будет общий жилблок.
— Нет, — лаконично ответил альбинос и приступил к завтраку.
Неприятное чувство резануло сердце. Он словно пророчил, отвечая на мои мысли, но я верила, что человек — кузнец своего счастья. Так что я не собиралась опускать руки.
Тяжело вздохнув, решила, что всё же пора предпринимать радикальные меры и как бы мне не хотелось звонить и беспокоить Викрама, но я это сделаю. Да мне даже без разницы, что обо мне он подумает, пусть. Главное, выставить из своего блока эту невозмутимую глыбу наглости и самонадеянности!
— Тебе с маслом или джемом? — ровным голосом уточнил альбинос, держа в руках тост и столовый нож.
Я промолчала. Комм я оставила в спальне, поэтому пришлось сходить за ним, заодно и бросить полотенце в стирку. Взяв с тумбочки свой коммуникатор, недовольно нахмурилась глядя на то, что рядом с ним лежали мои серёжки, которые я вчера надевала вечером.
Откровенный страх начал медленно захватывать моё сердце. Может, я себя и накручивала, но манаукец очень уж был аккуратным. Холодный пот пробежался по спине, когда я подумала, а не маньяк ли он?
— Ты долго? — крикнул альбинос из кухни, и я поспешила вернуться. Не хотела показывать того, что я его испугалась. Подумаешь, маньяк, у меня покровитель есть.
Когда вошла, заметила, что манаукец так и сидит с зажатым ножом в руке. Подавив в себе панику, как можно беззаботнее произнесла, садясь на стул:
— Я не хочу тост. И я не хочу видеть тебя в моём жилом блоке.
Старательно отводя взгляд, я набирала номер Викрама на комме. Но настырный альбинос, как назло, не дал мне закончить задуманное, поставив передо мной тарелку с двумя оладьями.
— Джем? — все так же спокойно спросил манаукец.
Закатив глаза, протяжно вздохнула.
Нет, это невозможно, когда он так спокойно ухаживает за мной. Словно мы знакомы не несколько часов, на лет. Вик трубку не брал, и мне ничего не оставалось, как положить коммуникатор в карман халата, надеясь, что покровитель мне перезвонит. Ведь должен он обо мне заботиться!
— Спасибо, — буркнула и решила позавтракать, раз так настойчиво об этом упрашивают.
Вооружившись ножом и вилкой, сама положила себе джем, игнорируя услужливого альбиноса. Надеюсь, он не думает, что таким способом уговорит меня на то самое продолжение, о котором упоминал в душе? Блокиратор уже подействовал, и ничего в нём меня уже не привлекало с точки зрения генетики.
Всё же манаукцы — это мутанты. Красивая задумка и отвратительный итог. Физически они безупречны. Настоящие воины: сильные, выносливые, практически неуязвимые. Но в любой бочке мёда есть ложка дёгтя. Вспыльчивый характер, непробиваемые в своей правоте. Если что-то задумали, переубедить невозможно. Единственный человек, который способен на это — моя сестра. Линда умела крутить своим возлюбленным как ей надо, и Викрам всегда стремился удовлетворить её любую прихоть. Я тоже мечтала научиться так делать. Ведь столько месяцев прошло, а ши Трона оставался всё также для меня недосягаем.