- Лодка, - вдруг упавшим голосом сказала Эдна.
- Да уж, извини. Океанский лайнер здесь не пройдет, потому я его не захватил.
- Значит, ты хочешь... _туда_? - спросила она, присаживаясь на корточки и завороженно следя, как Сирил соединяет велосипедный насос с ниппелем лодки.
- Ваша догадливость равняется только вашей красоте. Что, сдрейфила?
- Да нет. Просто, я не думала... А! Все равно, где подыхать. С тобой хоть веселее...
Дождавшись заката, они опустили суденышко на воду. То, что Эдна назвала "кирпичами", а Сирил - "грехами мира", еще находилось в рюкзаке; груз осторожно поместили в самой середине лодки. Сирил ловко греб маленьким пластмассовым веслом. Через несколько сотен метров заросли почти сошлись посреди реки. Осталась лишь узкая водяная тропа. С берегов было трудно увидеть плывущих.
К этому времени Сирил уже знал во всех подробностях нехитрую биографию Эдны. В бесплатной государственной школе она успела проучиться всего пять лет, потом заведения подобного рода ликвидировали. Отец был мелким служащим в управлении солеварен, мать не работала. Отдать девочку в частную школу они не смогли - плата стала просто сумасшедшей. Предполагали, что по достижении шестнадцати лет Эдна уедет из захолустной Терианы искать счастья в больших городах. Но жизнь распорядилась иначе. Местная компания, добывавшая соль, лопнула; трест, разоривший ее, признал разработки нерентабельными и закрыл их. Териана, и без того влачившая жалкое существование, стала умирать. Отец - разумеется, потерявший работу - повредился в уме и однажды исчез, переведя неведомо куда все деньги с семейного счета и прихватив с собой скромные драгоценности матери. Позже девочке удалось поступить в кордебалет театра. Но в Териане не осталось и четверти жителей, антрепренер с основной труппой уехали... О дальнейшем Эдна говорила обиняками. Сирил понял только, что она порвала всякие отношения с матерью.
Скоро совсем стемнело; стены осоки стали непроницаемыми, лишь колоски соцветий, будто сделанные из черной бумаги, вырезывались из фосфорической синевы. И вот - впереди поднялся, ощупывая небо, луч мощного прожектора. Покачавшись среди первых звезд, словно в раздумье - куда двигаться дальше, луч упал на реку. Заходил широкими неторопливыми взмахами над самой водой. Белым вспыхивали поля речных трав.
Сирил взглянул на часы и прекратил грести. Открыв один из карманов рюкзака, достал здоровенные садовые ножницы.
- А теперь делай, как я. Здесь мелко.
Сказав это, он поднял рюкзак на плечи и смело шагнул прочь из лодки. Мутная и теплая вода пришлась чуть выше колен. Язвительно усмехнувшись, "вот влипла, дуреха", - Эдна прыгнула вслед. Сирил подхватил ее, помог встать на топкое дно. Сразу ударил в ноздри запах потревоженной гнили.
- Все. Увертюра кончилась, пошел спектакль! - глухо сказал Сирил. Теперь твое дело - молчать, держаться за мой рюкзак и не плескать водой. Доступно?
- А если яма? Омут?
- Все промерено. Не бойся, я эту речку изучил, как собственную ванну.
- Ты разве здесь бывал?
- Есть военные карты, детка.
С тихим шипением опали круглые борта. Выпустив воздух, Сирил свернул лодку, но не положил обратно в рюкзак, а засунул подальше в тесноту стеблей.
- Ну, вперед, принцесса! То есть за мной.
Силуэт Эдны не шевельнулся на фоне тусклых отблесков воды. Решив, что девушка удивлена его действиями, Сирил объяснил:
- Если вернемся, то не на этой лохани. Она нам больше не понадобится, я тебе обещаю.
- Слушай... А ведь ты, наверное, шпион! - каким-то новым, отчужденным голосом сказала Эдна.
- Тебе это только сейчас пришло в голову? Поздравляю.
- Да нет, я сразу поняла. Но как-то умом, что ли. А теперь вот дошло... по-настоящему.
- Ну и что? - нетерпеливо спросил он. Стоять было противно - ноги увязали все глубже, казалось, их засасывает трясина. - У тебя острый приступ шпиономании?
- Не будь олухом, Сирил. Мне наплевать на политику и... на все такое. Эдна опустила голову. - Просто... Понимаешь, смерти я вправду не боюсь, даже хочу иногда, - лишь бы без мучений. А вот если нас поймают живьем... камеры эти, допросы, пытки... страшно!
- Я всегда говорил, что детям вредно смотреть телевизионные детективы! - назидательно сказал Сирил. - Ну, так вот: никаких камер и допросов не будет. Если застукают нас с тобой здесь, пристрелят без разговоров. Такие у них инструкции. Исходя из этого, предлагаю спокойно продолжать путь. Есть возражения?
- Нет, - по-детски шмыгнув носом, угрюмо ответила она.
Еще раз глянув на часы, Сирил выставил перед собой ножницы. Стараясь не зашуметь, срезал у самой воды несколько стеблей, отодвинул их в сторону...
Так шли они не менее часа, молча согнувшись, порою по пояс в затхлой, дурно пахнувшей жиже. Крались бесшумно, словно ночные звери, прогрызая неподатливую чащу. Пыль и паутина оседали на вспотевших лицах, сверху сыпались мелкие семена. Эдна кусала себя за руку, чтобы не вскрикнуть, когда по щеке пробегал стремительный паук или что-то скользкое шевелилось под ногами. А над головой все так же перемигивались равнодушные звезды и белым крылом всплескивал прожектор.
Сирил резко остановился, увидев сквозь поредевшие заросли широкую поперечную полосу чистой воды. До нее оставалось не более двух шагов. Он присел, погрузившись до горла, и знаком велел Эдне сделать то же самое.
По обе стороны от расчищенного пространства на берегах стояли решетчатые вышки с прожекторами. Один из них двигался, очевидно, подчиняясь компьютерной программе: то подметал межзвездье, то шагал по голой равнине, то, слепя Эдну и Сирила, утыкался в реку. Второй, надо полагать - резервный, не горел. А еще - тянулся с берега на берег тоненький, почти невидимый лучик фотоэлементного барьера. Когда отворачивался прожектор и глаз немного приспосабливался к темноте, можно было разглядеть на склонах пулеметные окопы, блики на солдатских касках. Дальше опять начиналась непролазная осока, даже без водяной тропы, и не было там ни огня, ни звука.
- Открой верхний карман рюкзака. - Эдна так и подобралась, поняв по шепоту Сирила, что настал самый опасный момент. - Хорошо. Теперь достань оттуда металлическую коробочку. Она там только одна и есть. Дай сюда.
Подняв крышку, Сирил вынул и проглотил крупную голубоватую пилюлю. Вторую такую же подал спутнице.
- Видишь, как полезно быть запасливым... Не разжевывай! Так. Теперь считай до шестидесяти.
- И... что?
- И под воду. Это стратегическое средство. Для моряков. Можно обходиться без дыхания минуты три, а то и больше. Ползи по дну; только, упаси боже, не выставь задницу - тогда нам обоим гроб...
...Пальцы Сирила стали нечеловечески твердыми и цепкими. Капкан, а не рука. Эдне было больно: отравленная вода резала открытые глаза, под ребра словно вонзилось сверло, - но он тащил, тащил ее за собой, как подводный буксир. Шпион... Не все ли равно? Лишь бы скорее. Должно быть, действие пилюли оканчивается раньше, чем положено. И здесь обман... Наверх! Только наверх! Там воздух и - милосердная пулеметная очередь.
Почувствовав, как забилась, забарахталась девушка, пытаясь вырвать у него руку, Сирил схватил Эдну за волосы, поволок по дну. Она царапалась, извиваясь с нерассуждающим, звериным упорством...
Потом они долго отдыхали, лежа в осоке. Даже вонючее болото казалось райским местечком после подводной прогулки. Опьяняла сама возможность дышать.
Передохнув, прошли еще с полкилометра по руслу. Сирил уже не особенно скрывался, шел во весь рост и громко щелкал ножницами. Затем Сирил дал знак выходить из реки. Но раздеться и посушить одежду не позволил: "Некогда, некогда, ночь теплая, обсохнем на ходу..."