Послышался смешок.
— Наша аппаратура это полностью исключает. Как вы могли убедиться, некоторые слова вызывают смех у наших машин.
Жюльен окинул взглядом многочисленные аппараты, расположенные в сводах зала и на стенах.
— Может быть, вы наконец скажете мне, в чем дело? — спросил он немного раздраженно.
— Вчера вы начали излагать одну историю…
Из окна было видно море. Жюльен посмотрел на темно-синие волны с пенистыми гребешками.
— Итак, вы рассказали начало истории. Это, конечно, никого не заинтересовало. Но нашелся один, который так просто, смеху ради попросил, чтобы вы ее продолжили. Во всем этом нет ничего необычного. У нас есть аппараты, способные закончить любую историю и даже предложить всевозможные варианты развязки. Наш обычай — ничего не оставлять в неопределенном положении. Достаточно любому из наших граждан задать вопрос, и этот вопрос тотчас же отправится на рассмотрение роботов. Ответ не должен превышать трех строк в одном из выпусков известного вам бюллетеня, который дает любые нужные сведения.
— Вот вам целая история, и все из-за какой-то истории, — меланхолически заметил Жюльен.
— В том-то и дело. Мы и не собирались ничего усложнять, так же как и вы. Но наши машины оказались в затруднительном положении. Вы заявили, что какие-то мужчина и женщина ежедневно видели друг друга в течение секунды. У них не было возможности поговорить. Они были совершенно равнодушны друг к другу. Какое же может быть продолжение? Аппараты стали задавать вопросы. Речь зашла о таких отвлеченных понятиях, как любовь, красота, судьба, и при каждом слове начинались бесконечные дискуссии. Знаете, что приказали выяснить машины? Они приказали узнать, видима или невидима красота, и привести соответствующие доказательства.
— Очень уж вы все усложняете, — сказал Жюльен.
— Это не мы. Это все коробки, из которых вы видели только ничтожную часть, потому что у нас есть множество башен, доверху набитых этими коробками. С помощью электрических цепей начались настоящие допросы по метафизике; но никто из нас в ней не силен. Говорю вам, из-за нашей неосведомленности мы обречены на гибель. У нас нет времени изучать теории философов и мистиков, а если мы не дадим пищу машинам, повторяю вам, мы пропали.
— Но что я могу сделать? — спросил Жюльен.
— Придумайте любое продолжение вашей истории, но только обязательно сделайте это. Тогда нам удастся взять верх над неумолимым механизмом, и он снова начнет работать нормально.
— Боюсь, что из этого ничего не выйдет, — ответил Жюльен. — Я и сам не знаю продолжения, а вам гораздо легче придумать его, чем мне, потому что вы знаете требования роботов.
— Мы уже пробовали, — сказал механик, — но ничего не вышло. Мы говорили о том, что ваши герои поженились, но роботы стали посмеиваться. Они пожелали узнать подробности. Но, боже мой, какие им еще нужны подробности?
При последнем слове раздался оглушительный шум. Все в зале задрожало. Механик поднялся и, поворачиваясь справа налево, стал произносить: «Прошу прощения. Прошу прощения. Прошу прощения». Наконец шум понемногу утих.
— Вот видите, месье Грэнби, — продолжал механик, — что может получиться из-за пустяка. Мы вас очень просим, придумайте что-нибудь.
Жюльен снова посмотрел на море. И зачем ему вздумалось начать эту историю?
— Мой брат говорил, — произнес он наконец, — что в один прекрасный день рабочий и работница, которые встречались на двойной лестнице, одновременно положили руки на перила. Юноша сжал руку девушки, и вдруг они увидели ослепительный свет, который, казалось, излучали их соединенные руки.
— Что вы мне тут рассказываете? — раздался сердитый голос. — Ну, а потом?
Голос шел из аппарата, вделанного в середину перегородки.
— А потом? — машинально повторил Жюльен. — Потом?
— Что же было потом? — спросил механик.
Жюльен посмотрел на него с любопытством. Неужели этот человек не знает, что такое вымысел, и придает ему какое-то значение?
— Торопитесь, — сказал механик. — Прошу вас, продолжайте!
— Никогда не нужно рассказывать слишком поспешно, — сказал Жюльен. — У нас ведь достаточно времени.
Последнее слово вызвало перезвон, похожий на крики бесчисленных птиц. Этот перезвон сопровождался аккомпанементом большого колокола, который неутомимо отбивал двенадцать часов какой-то неведомой полночи или какого-то неведомого полдня.
— Нет, нет у нас времени! — вскричал неханик. — Одна минута может нас погубить. Я прошу прощения. Он просит прощения. Мы просим прощения.
Колокола мгновенно стихли. Человек вытер пот, струившийся по лбу.