— Что вы, Джубал, я ничего подобного не испытываю.
— Я надеюсь… но начнешь испытывать, если взрастишь в своем сознании мысль о том, что ты передо мной в долгу. У японцев существует пять способов выражения благодарности. Каждая из этих фраз буквально переводится как выражение недобрых чувств. Если бы англосаксы были так же честны! Но они выдумали чувства, которых человеческая нервная система не способна производить.
— Джубал, вы старый циник. Я вам благодарна и буду благодарна в дальнейшем.
— А ты сентиментальная девчонка. Мы друг друга отлично дополняем. Давай-ка закатимся в Атлантик-Сити и кутнем!
— Как можно, Джубал!
— Где же твоя благодарность?
— Я готова. Когда едем?
— Ехать нужно было сорок лет назад. Это первое, а второе — ты права: Майк должен обучиться человеческим привычкам. Он должен разуваться в мечети, сидеть с покрытой головой в синагоге, прикрывать наготу, когда этого требуют нормы морали. Иначе его сожгут за ересь. Только ради бога Аримана, не подвергай его идеологической обработке. Могу тебя заверить, ему это безразлично.
— Я не думаю, что у меня это получится. Но Майк не похож на безразличного человека.
— Пора бы уже Майку одеться.
— Пойду гляну, что он делает.
— Минутку, Джилл. Я объяснял, почему не хочу обвинять кого-либо в похищении Бена. Если Бен, скажем так, незаконно задержан, то мы не можем уличить никого в том, что он стремится избавиться от свидетеля в лице Бена. Если Бен жив, у него есть шанс остаться в живых. Я в первый же день твоего приезда предпринял другой шаг. Ты хорошо помнишь Библию?
— Не очень.
— Эта книга заслуживает изучения, так как содержит практические советы на все случаи жизни. «Каждый, кто делает зло, боится света» — это сказал Иоанн, а, может быть, Иисус, неважно. Я все время ждал, что у нас начнут отбивать Майка. Не могли же они не заметить, как ты тащила его сюда. Я живу на отшибе и тяжелой артиллерии во дворе не держу. Единственное оружие, которого они боятся, и которое, по-видимому, остановило их — это свет. Общественное мнение. Я устроил так, что малейший скандал в моем доме станет достоянием общественности, мировой общественности! Неважно, какие при этом будут действовать рычаги, главное: если здесь что-нибудь случится, это покажут по трем программам. Об этом будут оповещены специальными сообщениями большие люди, которым будет приятно поймать на горячем нашего уважаемого Генерального Секретаря.
Харшоу нахмурился.
— Но я не могу ждать бесконечно. Когда я все организовывал, я боялся, что скандал произойдет сейчас же. Мне кажется, что, пока внимание предупрежденных мною людей не ослабло, нам следует поторопить события.
— Каким образом, Джубал.
— Я думал об этом последние три дня. Ты своим рассказом о чуде навела меня на мысль.
— Простите, Джубал, что не рассказала раньше. Я боялась, что мне не поверят, и рада, что вы верите.
— Я не говорил, что верю.
— Как!
— Я верю, что ты говорила правду, Джилл. Но сны и галлюцинации — тоже правда в своем роде. То, что произойдет сейчас, произойдет на глазах Беспристрастного Свидетеля и кинокамер, которые уже снимают, — он нажал кнопку. — Я не думаю, что Энн, находясь при исполнении служебных обязанностей, — а кинокамера и подавно, — заснет или поддастся чьему-либо гипнотическому воздействию. Мы разберемся, с какой правдой имеем дело, а потом подумаем, как вынудить к действию власть имущих… и, может быть, подумаем, как помочь Бену. Веди Майка.
Причина отсутствия Майка не была сверхъестественной: он стреножил себя шнурками. Сделав шаг, он упал, затянув при этом узлы. Ему понадобилось значительное время, чтобы проанализировать происшествие, развязать шнурки и завязать их правильно. Времени он, по марсианской привычке, не считал; он был огорчен, что неправильно усвоил то, чему его учила Джилл. Когда Джилл пришла за ним, Майк исповедовался ей в своей несостоятельности, хотя шнурки уже были завязаны как надо.
Джилл утешила его, пригладила ему волосы и повела за собой.
— Здорово, сынок. Садись, — приветствовал его Харшоу.
— Здорово, Джубал, — торжественно произнес Валентайн Майкл Смит, сел и погрузился в ожидание.
— Что ты узнал сегодня, мальчик? — спросил Харшоу.
Смит радостно улыбнулся и, как всегда, после небольшой паузы ответил:
— Я научился делать сальто в полтора оборота, прыгая в воду. Разбегаешься, прыгаешь и входишь в воду…