Куратор замер на полушаге и с любопытством оглянулся на Холмогорцева.
— Интересное мнение. Раньше вы больше отмалчивались.
— Да какое там! Это и мнение-то не мое, слышал от одного умного человека на канале у Гоблина.
— Не понял, простите?
— Ну что такое Ю-Туб вы наверняка уже знаете. Ведущий именно этого канала раньше занимался переводами зарубежных фильмов, затем вел историко-публицистический блог. В гостях у него бывали много разных неформатных и необычных людей.
— Во как! Знаете, мы с вашим братом вроде на русском языке говорим, но многие слова я совершенно не понимаю.
— Что поделать, язык — это живой инструмент общения. Меняются люди, общество, изменяется и он. Я лично совсем не понимаю современных, в том измерении, подростков. Огромное количество американизмов и англоязычных заимствований, плюс своеобразный интернетный сленг.
— Занятно. Вы, Степан, не утратили способность трезво рассуждать, а это весьма ценное качество.
— Неужели и с нашим разумом есть проблемы? — встрепенулся Степан.
Полынин снова заходил по кабинету, остановившись задумавшись у окна. Сегодня с утра шел проливной дождь, стекла были мокрыми, ветки деревьев то и дело качались от резких порывов ветра.
— Ну а как вы думаете? Темпоральный шок далеко не для всех проходит бесследно. Мы еще не изучили, как эти весьма странные и антинаучные, на первый взгляд, перемещения во времени отражаются на человеческом организме. Кто-то, как вы, чувствует себя прекрасно, ну а кому-то молодое тело оказалось вовсе не нужно. Некоторые люди ощущают себя глубокими старцами и отнюдь не хотят меняться.
— Ага, — улыбнулся, что-то припомнив Холмогорцев, — есть у нас такие кадры. Но обычно такие нытики и в молодости старики. Порода у них такая.
— Да не все так просто, Степан. У некоторых людей после перемещения возникают настоящие психические расстройства.
— С ума, что ли сходят?
— Не совсем так и далеко не все. Тяжелая депрессия, легкое помешательство, помутнение сознания. Ведь многие из них оставили в том времени родных и близких. Согласен, что такое пережить очень нелегко. Кто-то и вовсе ломается.
Степан в этот момент вспомнил того мрачного парня из УВД. Его привезли сюда, но он ни разу этого человека так и не встретил.
— И куда вы их дальше?
— В специализированные учреждения. Ну а что им здесь делать? Кому-то, может, и помогут хотя бы человеческий облик принять. Вот только не надо этой гнусной улыбочки, товарищ Холмогорцев. Психиатрические репрессии здесь ни при чем. Сейчас я докажу, — Полынин открыл несгораемый шкаф и достал оттуда обычную на вид картонную папку. — Буквально вчера мы отправили несколько человек, один действительно тяжелый. Почитайте их дела.
Степан осторожно прикоснулся к карточкам. Фотография, имя, год рождения, район попадания. Медицинский диагноз и заключение. Вроде все чин по чину. Место назначение, правда, какое-то странное — Лечебница номер 111.
— Это в Подмосковье, специализировано на вас, гостей из будущего.
— Представляю сколько там будет написано докторских.
— Господи, Степан, не перестаю удивляться, какие вы все до крайности циничные люди!
— Наверное, только так мы смогли пережить тяжкие времена падения империи. Это защитный механизм нашей психики.
Полынин так и замер на месте, как будто ему сверху явилось некое откровение. Хотя, может, так оно и было. Поди, пойми этих странноватых попаданцев. Что у них на самом деле на душе и на уме? Всего два поколения разница, а как будто решительно различные человеческие общности. И ведь одна по сущности страна на всех. Что же думать о целой планете?