— Сообщи им, что мне здесь нужна еще минимум дюжина аудиодронов, — приказал он коммуникационному сервитору.
Сервитор — скалящийся бронзовый череп на скрытом под плащом оплетенном проводами остове — механически застучал зубами, в то время как его мозг посылал в эфир пакеты вокс-данных. Лаврентий же продолжал диктовать список необходимых ему сложных устройств: технолингвистические аппараты, синтаксические когитаторы, мониторы вокализации, трансэфирные респондеры.
— В поставке затребованного оборудования отказано, — спустя минуту сообщил сервитор.
Голос, звучавший из зарешеченного динамика, принадлежал, как ни странно, молодой женщине. В процессе бронзовый череп клацал зубами, что было совершенно бессмысленно и бесполезно.
— По чьему распоряжению? — возмущенно поинтересовался Лаврентий.
— Действующего командования, — ответил сервитор.
— Свяжи меня напрямую с магистром ордена! — потребовал магос.
— Не отвечает.
— Разумеется, ведь он так занят. Сообщишь, когда связь будет установлена! — приказал Лаврентий, устремляясь к одной из моторизованных тележек, тяжелые, лязгающие гусеницы которой должны были пронести свиту магоса по обиталищу ксеносов.
Дым над строением рвался ввысь так, словно пытался сбежать от войны. Небо почернело от сажи и роняло вниз мерцающие угольки. Земля и растения вокруг разбитого, точно яйцо, гнезда пропитались вытекавшими из него органическими соками и ихором убитых хромов. В воздухе повис всепроникающий смрад гнилых фруктов.
Подобное зрелище и такая возможность вживую ознакомиться с родной для чужаков экологией, пусть и настолько оскверненной, гибнущей… все это должно было бы привести магоса биологис Лаврентия в полный восторг. Да, он посвятил всю свою жизнь изучению ксено-форм, но даже столь целеустремленному и уважаемому человеку, как он, крайне редко выпадал шанс лично принять участие в подобном действе. Как правило, магосам оставалось делать выводы о враждебных ксено-формах и их быте, основываясь исключительно на обгорелых останках, доставленных возвращающимися с войны кораблями.
Но его энтузиазм, вызванный мыслями о предстоящем исследовании, обо всех этих тварях, только и ждущих, пока он погрузит в их плоть свои щупы и скальпели, уже успел несколько угаснуть. Неожиданный рев встревожил его. И магос прекрасно понимал почему.
За следующие девяносто минут прозвучали еще четыре оглушительных сигнала, каждый из которых длился дольше предыдущего. Когда отгремел последний, магистр ордена Касс Мирхен медленно и задумчиво проследовал по начищенному до блеска капитанскому мостику боевой баржи «Ланксиум» к своему огромному стальному трону и махнул рукой, подзывая вокс-сервитора, который почти два часа терпеливо ждал его указаний.
Собравшиеся на мостике командиры подразделений и корабельные офицеры напряженно наблюдали за магистром. Это был великий человек и, возможно, самый прославленный из всех живущих воинов Империума. Его деяния и достижения перечислялись на почетном свитке, подписанном всеми прочими магистрами орденов. Касс возглавлял Имперских Кулаков и являлся живым воплощением самого Дорна.
Но характер у него был тот еще…
С самого раннего утра, когда начала развиваться финальная стадия атаки, Мирхен неотлучно находился в корабельном стратегиуме, внимательно изучая каждое, даже самое малозначимое сообщение, поступавшее от воздушных и наземных сил, лично принимая окончательные решения, касавшиеся всех тактических нюансов. Хотя сильной стороной Имперских Кулаков и была оборона, в нападении они тоже проявляли стратегическую смекалку и гибкость. Они учитывали абсолютно все. Никакого сумасбродного героизма и риска. Пусть в бой сломя голову рвутся фенрисийские Волки или Белые Шрамы. Имперские Кулаки были лучшими военными инженерами Империума, и даже самые стремительные их атаки были продуманы с той же дотошностью, которая делала их оборону несокрушимой. Рассказывали, что Лев однажды попытался упрекнуть Дорна за излишнюю рассудительность, заявив: «Ни один план не переживает встречи с врагом». Но Дорн парировал: «Значит, ты просто не умеешь правильно планировать».