– Дура! – вскинулся Ярик. – Даже в прикол про смерть не говори! Сказал же, что родакам ничего не скажу!
– Ладно, ладно... – неловко замахала я, а брат вот уже в который раз растрепал волосы.
– В общем, я тебя понял. Через два дня у воронки. Понял, – рассеянно повторил брат и глянул на окно. – Такое с бухты-барахты не решается… Завтра ещё обсудим. Лады? Утро уже.
И правда. Небо робко алело на востоке. Лампа на столе бледнела, теряла силу, а ночная тишина города медленно обрастала звуками. Шаркала метла, заводились машины. Весна шагала полным ходом, и воробьи во дворе разорались не на шутку. В приоткрытое окошко неслось ошалелое чириканье.
Я поднялась и захлопнула окно.
– Ты прав, – кивнула брату. – Завтра поговорим. Тебе же в школу ещё вставать.
Ярик впервые на моей памяти не закатил глаза при упоминании школы. Удивительно, как за одну ночь могут смениться приоритеты. Но сама я вздох не сдержала. Столько ещё хотелось брату рассказать! Слова и будто сама душа устремились к Ярославу, как к спасательной шлюпке.
– Не бойся. У нас ещё два дня в запасе, – заметил брат мой потухший взгляд. – Чё-нить изобретём.
– Угу, – пробормотала я и забралась под одеяло. – Свет выключишь?
Ярик молча щёлкнул выключатель настольной лампы и уже почти притворил за собой дверь, как его взъерошенная голова вновь показалась в проёме.
– Скажи… – брат помедлил, а я в ожидании уставилась на него. – Если всё, что сказала правда… Как ты с этим жила? Это ж... свихнуться же можно!
Я пожала плечами.
– Думаешь, мама просто так с меня глаз не спускает? Я и правда чуть не свихнулась. Но теперь… – я посмотрела на брата и, кажется, впервые за полгода почувствовала себя собой. – Теперь, если ты мне веришь...
– Верю, – сказал брат как отрезал, и я улыбнулась.
– Спасибо. Мне легче. Правда.
Ярослав нахмурился до невозможности, будто его придавил груз бытия. Густые брови насели над тёмными глазами, и в полутьме казалось, будто брат очки солнцезащитные надел. И как же Ярик похож на отца...
– Спи, – буркнул на прощание брат, притворил за собой дверь, а я улеглась на живот и сунула руки под прохладную подушку.
Электронный циферблат часов серебрился в редеющей темноте, как зажжённые руны. Раз – минуты обратились в нули. Два – разжились палочкой-единичкой.
Руны, Сорес, Иппор... Я зажмурилась что было силы и отвернулась от часов. Хотя какой смысл? Уснуть у меня точно сегодня не получится.
Впрочем, наверное, как и у Ярика.
Глава 6. Ложь во спасение
Я ошиблась. Уснула я как мёртвая, а наутро не слышала, как родня собиралась по делам. После исповеди брату, я впервые за долгое время спала спокойно. Ни кошмаров, ни голосов. Это укрепило уверенность, что я поступаю правильно.
Я иду на Иппор.
От решимости во мне будто стотонная плита сдвинулась. Я впервые за полгода почувствовала себя... живой. Потому провалялась в постели аж до двух, как самый обычный человек, наконец отбрехавшийся от хвори.
– Э, ты чего? Дрыхнешь ещё? – после школы ввалился ко мне Ярослав и швырнул к столу рюкзак. – Подъём, систер! Время приключений.
Я заворчала, а брат, стащив через голову толстовку, расхохотался.
– Слушай, нам за два дня надо кучу всего продумать. Времени в обрез! Или ты уже струсила?
Я на то лишь зыркнула раздражённо и откинула одеяло. Сдаться? Ещё чего! Ярослав тем временем плюхнулся в компьютерное кресло и включил ноутбук.
– Толку от этих карт нет, – проворчала я, глядя, как брат вдоль и поперёк изучал спутниковую карту, на которой до сих пор рыжим пятнышком виднелся дом семьи Велора.
– Почему это «толку нет»? – вскинул брови Ярик, клацая мышкой.
– Потому что этого дома полгода уже в помине нет, – подошла я, как была в пижаме, и ткнула пальцем в монитор.
Ярослав невозмутимо хмыкнул.
– Ну, естественно. Думаешь, снимки каждый день обновляются?
Я недоумённо потёрла шею. А разве нет? Ярик, как истинный мученик науки, терпеливо вздохнул и развернулся ко мне с таким видом, словно лекцию собирался прочесть.