Побродив немного по дому, я нашла способ отвлечься от тяжёлых дум. Взялась собирать вещи. Брала всё, что могло сгодиться, и вскоре на кровати выросла гора из свитеров, носков и разномастных бутыльков с гелями.
– На курорт собралась, что ли? – хихикнул Ярик, старательно выводя сточку за строчкой. – Тележку на Иппор возьмёшь?
Я скривилась в ответ, но правда в словах брата была. Пришлось начинать по новой и когда после сурового отбора удалось уместить всё необходимое в один-единственный рюкзак, я возликовала.
– Победа! – доложила я и в ряду последних лихо втиснула в боковой кармашек зубную пасту и щётку. – Всё на месте, всё с собой!
– Ага, – скупо похвалил Ярослав и протяжно зевнул. – Ладно. Го* ужинать. Заодно родителям скажешь, что уезжаешь. Помнишь, что говорить надо?
* го (англ. Go) – идти
Брат тряхнул блокнотом, предлагая повторить всё в сотый раз, но я лишь бровь заломила. Что я, и без его писулек не справлюсь? Ярик покорно откинул потрёпанную книжицу на стол, ещё раз широко зевнул и поплёлся на кухню. Тёр затёкшие плечи и шею, а я семенила следом. Глядела в ссутуленную спину брата и не могла поверить, что нескладный мальчуган оказался... лучшим союзником. Другого и желать глупо.
– Спасибо тебе, Яр, – в порыве чувств взяла я брата за плечо. – Клянусь, если бы не ты...
Ярослав не ответил. Лишь улыбнулся устало и кивнул, пропуская меня на кухню.
***
Отец уже сидел за столом. Уплетал ужин и не отрывался от смартфона. Мы с братом переглянулись, наполнили тарелки и сели рядом. Мамы в кухне не было, значит, снова работы невпроворот.
Как же я буду скучать по маме на Иппоре!
Я тяжело вздохнула, размазывая картофельное пюре по тарелке, а Ярослав дожевал сосиску и вдруг навострился, как суслик.
– Пап, а у Лизки новость! – нарушил он мерный звон вилок.
Отец оторвался от газеты и перевёл на меня взгляд таких же тёмных, как у Ярика, глаз. Пришлось через силу улыбнуться и разогнать налёгшую хандру.
– Я работу нашла. Правда, придётся уехать... но, надеюсь, ненадолго.
– Командировка? – папа с удивлением покачал головой. – Что за работа?
Я нервно закусила губу. Сейчас начнётся! Но Ярик мигом подхватил:
– Пап, твоя дочь, на минуточку, почти два года как журналистику кончила.
Отец смущённо заулыбался.
– Ну мало ли. Учёба учёбой, а трудятся где придётся.
– Есть такое, – оживилась я, ободрённая поддержкой брата. – Но мне повезло. Правда, я пока рядовой трудягой буду… Деньги не ахти, но есть шанс познакомиться с полезными людьми. Может, заберусь повыше.
Отец кивал и улыбался. Ложь выходила убедительной. Я даже сама на секунду поверила, будто мои мечты чудом сбылись.
– Ну, все с малого начинают. Нестрашно, – с одобрением прогудел отец. – А когда уезжаешь?
– Завтра. В деревнях и весях работать будем… ой, пап, – деловито махнула я рукой, – там обалденный проект затевают! Что-то вроде: «Есть ли жизнь в глуши».
– Ва-ау! – таращился на меня Ярослав с отработанной издёвкой. – Жизнь в глуши... Всегда о таком мечтал!
– Не насмешничай, – одёрнул Ярика отец. – Лучше делу у сестры учись. Любая честная работа – работа. И люди везде живут. Я бы и сам дачу прикупил... Возраст уже. Хочется. Да мать всё ни в какую.
Отец задумчиво кашлянул. Нахмурился и снова уткнулся в ленту политических новостей. Мы с Яриком переглянулись. Брат состроил важную физиономию, мол, дело сделано. Я выдавила улыбку и вновь взялась клевать сосиску с пюре. Есть не хотелось. И пусть с папой проблем не возникло, на душе кошки скребли.
Наверное, ложь и в Африке ложь. Как чисты ни были бы помыслы, враньё тяготит душу мешком камней. И нет лжи во спасение. Ложь спасает только чужую душу. А как же своя? Что спасёт свою?
После ужина, проиграв Ярику в камень, ножницы, бумага, я вымыла посуду и только отправилась к себе, как из спальни навстречу вышла мама. На ходу запахнула лёгкий халат.
– Лиззи! Ты работу получила? Почему не сказала? И куда собралась? Какая ещё глухая жизнь? Там что, связи может не быть?