Мгновение спустя оконце в который раз распахнулось. Мистер ледяное «брым» уставился на меня и что-то брякнул в очередной раз. Испытующий взгляд намекал, что обращался мужчина именно ко мне, но я лишь головой медленно помотала, мол, извините. Ни слова не понимаю.
Мужчина «брымкнул» снова. Я вновь покрутила головой и развела руками со всем раскаянием, с которым смогла. Тогда голубоглазый отступился. Тряхнул головой и вместе с очередным медвежьим «р-р-рым!» зыркнул на кушетку.
Это жест оказался мне ясен. Я торопливо отступила от двери и села на постель. Тотчас послышался лязг и скрип. Крашеная серая дверь без ручки распахнулась внутрь, и я наконец увидела всех, кто собрался по другую сторону.
Сердце упало.
Не Велор...
Я перевела взгляд на того, с кем играла в гляделки пару секунд назад через дверное оконце, и сама не знаю, зачем кивнула. Будто в знак приветствия.
Мужчина заломил кустистую бровь, но не ответил. Был он лет на двадцать меня старше. Белые как снег волосы, собранные в пучок на темени, казалось, ещё сильнее охлаждали синеву глаз. Волевой рубленый подбородок, лёгкая точно пепел, щетина, широкие плечи, мускулистая шея…
Кровопийца?
Не похож как-то... И пусть мужчина не был лишён чего-то, что в народе принято называть харизмой, не ощущалось в его взгляде... затаённой дикости, что ли. В движениях – ни капли звериной текучести! Незнакомец походил, скорее, на богатыря с картинок. Задумчивый, суровый, как меч-кладенец, а одежда – камзол, пряжки, – давали понять, что передо мной и впрямь воин. И чин у него, судя по роскошному шитью, высокий. Правая рука воина, к слову, лежала на рукояти меча в ножнах и сполна выражала настороженность.
Я украдкой вытерла о джинсы вспотевшие ладони. Отвела взгляд и не сдержала улыбку. Тот, другой, что первым увидел меня в прорезь-оконце, и впрямь был совсем мальчишка. Едва ли старше Ярика! И если «богатырь» буравил меня напряжённым взглядом, то юнец в алом камзоле то и дело нервно смахивал с глаз русый чуб и смотрел на меня с нескрываемым страхом.
Уж он точно на кровопийцу не тянул. Ни намёка на спесивость!
Может, зелёный совсем? Не знаю. Но молчаливая перестрелка взглядов длилась бы, наверное, вечность, если бы мимо богатыря не протиснулся тот, кого я и не заметила сразу. Худощавый, почти лысый старик в нелепой красной попоне-пончо замер напротив меня с таким видом, будто ещё немного... и расцелует.
– Та... та? – взволнованно сцепил он перед собой узловатые, как коренья пальцы. – Та-та-та?
Я в ответ медленно помотала головой. Вид у старика был усталый, но счастливый. Водянистые глазки сверкали истинным восторгом! Старик поправил попону у горла, возбуждённо крякнул и увереннее шагнул мне навстречу. Но воин тотчас заступил ему дорогу, на что «попона» неутомимо завёл восторженное «та-та-та!» и затряс сухонькими руками.
Бесполезно. Воин отвечал уже знакомым строгим – брым. А под конец и вовсе разжился весомым «бряц» и отрицательно мотнул головой. Нет, дескать, и не проси.
Но старик не унимался.
– Та-та-та! Та-та-та!
Казалось, будто воробей скачет перед величавым белым филином! И «важный птиц» наконец сдался. Устало выдохнул и с явной неохотой кивнул. Старик возликовал. Вскинул к потолку руки, а воин тем временем отдал приказ юнцу, и тот вытянулся как на плацу. Отчаянно вдохнул, словно в ледяную воду собрался ступить, положил руку на меч в ножнах...
И порывисто шагнул ко мне.
Не знала, что не умею держать себя в узде. Не думала, что шарахнусь от синеглазого мальчишки с мечом, как пугливая куропатка! Миг, и я у стены. Цепь звенит, тянет и будто разгоняет в жилах кровь. Стены давят. Тесно! Что делать?
Я готова была пробраться на Иппор под крылом местного бога. Готова помочь Велору. Спасти!
И в порыве безнадёги, страха и тоски на пушечный выстрел не подпускала мысль, что спасать придётся меня саму.
Как рывком вскинула обе руки – не помню. Помню лишь как с губ сорвалось отчаянное: «Стой!»
Наивно было полагать, что парнишка поймёт, но от вдруг замер. Аж побледнел весь! И я думала, вынет меч. Проткнёт меня, как Дракула бедняг в мучительных снах! Но синеглазый застыл, и с таким страхом уставился на мои ладони, что нижняя губа по-детски оттопырилась.